передразнил надзиратель. — Обнаковенная. Видать, соскучилась…

Форточка со скрежетом захлопнулась.

— Это недоразумение! — сказал Бабушкину студент. — У меня нет никакой невесты. И никогда не было!

— А теперь будет! — усмехнулся Бабушкин.

Он усадил взволнованного студента на табурет.

— Эту девушку, очевидно, направил комитет партии, — сказал Иван Васильевич. — Вероятно, на воле хотят установить с нами прочную, постоянную связь. И передачу «невеста», наверно, принесла…

— Но почему обязательно «невеста»? — раздраженно воскликнул Исай, вскочив с табурета. — Могла бы эта женщина назваться тетей, сестрой. Ну, на худой конец — племянницей! «Невеста»! Выдумают тоже! Ведь на свидании присутствует надзиратель. А с невестой любезничать надо! Чувства проявлять! Нет, не могу!

Он бросился на нары и отвернулся к стене.

— Успокойтесь, Исай, — сказал Бабушкин. — Комитет поступил правильно. Выдать себя за вашу тетю или сестру эта девушка не могла. По паспорту и другим документам тюремщики сразу обнаружили бы обман. А невестой любая девушка может быть. Не придерешься!

— Но как же я буду беседовать с моей горячо любимой «невестой»? Ведь даже имени ее не знаю! — схватился за голову Исай. — Позову: «Таня»! А она вовсе Маня! Надзиратель сразу поймет: дело нечисто.

— Ничего, — успокоил Бабушкин. — Называйте ее почаще «милая», «дорогая», а по имени не зовите…

Исай лег на нары. Так, молча, пролежал несколько минут. Бабушкин исподтишка наблюдал за ним. Кажется, успокоился. Вот и хорошо!

Но вдруг студент вскочил.

— Все равно не пойду! А если в комнате для свиданий окажутся две женщины? — нервно выкрикнул он. — Одна — ко мне, а другая — еще к кому-нибудь. К какой же мне обратиться? Кошмар! Жених перепутал свою невесту! Нет, не пойду!

— Спокойней, юноша, — сказал Бабушкин. — Надо схитрить. Когда вас введут в комнату, вы так у порога и стойте. Вперед не идите. Если там окажутся две женщины, то ваша «невеста» сообразит и даст вам какой-нибудь знак. Чтоб вы ее с чужой не перепутали. Все будет отлично!

Исай постепенно успокоился.

Вскоре надзиратель провел его в тюремную канцелярию. Исая предупредили: свидание дается на двадцать минут, говорить можно только на личные, семейные темы.

«Хоть бы там оказалась только одна женщина! Только бы одна!» — не слушая тюремщика, мысленно твердил Исай.

— О политике беседовать запрещено, — строго сказал тюремщик и повел Исая в комнату для свиданий.

«Хоть бы одна! Одна!» — на ходу повторял про себя Исай.

Как и договорились с Бабушкиным, он, войдя, стал на пороге.

Комната была большая, почти зал. Посреди, от пола до потолка, — две решетки. Между ними — узкий коридор, по которому неторопливо прогуливался тюремщик.

К счастью, во второй половине комнаты оказалась лишь одна девушка. И, видимо, неглупая и решительная. Когда Исая ввели, она сидела на скамье, отделенная от него двумя решетками. Смущенный студент не успел еще даже толком разглядеть ее, как девушка вдруг вскрикнула, бросилась к решетке, вцепилась в нее обеими руками:

— Исай, милый, как ты похудел! И оброс весь!..

Это и была «невеста».

— Не волнуйся, я вполне здоров, — пробормотал студент, хотя ему было очень неловко обращаться на ты к незнакомке.

Помня совет Бабушкина, он, правда с запинкой, даже прибавил:

— Дорогая…

Понемногу успокаиваясь, он разглядел «невесту»: невысокая, миловидная, с длинной русой косой. Она тоже волновалась, но это выглядело ничуть не подозрительно: ведь так долго не видала «жениха»!

Между решеток, заложив руки за спину, важно прогуливался тюремщик. Он слышал каждое слово.

«А о чем говорить-то? С невестой?» — подумал Исай.

В самом деле: о чем беседовать с человеком, которого видишь впервые в жизни?

«И молчать неловко, — нервничал Исай. — Вот так жених! Как пень!»

Он заторопился. Как назло, ничего умного не приходило в голову. Эх, была не была! Исай брякнул:

— Как поживает тетя Маша?

Авось невеста сообразит, что ответить!..

Невеста, и в самом деле, не растерялась. Затараторила быстро-быстро:

— Тетя Маша-то слава богу. У нее ужасные мигрени были. Теперь прошли. Чудесные порошки доктор прописал. А вот с дядей Колей — беда…

— Беда? — переспросил Исай, стараясь голосом передать крайнее волнение.

— Совсем плохо, — махнула рукой невеста и стала рассказывать длиннющую историю о том, как этот мифический дядя Коля полез на крышу своего домика, там ветром кровлю оторвало, ну и свалился, сломал два ребра и ногу. Теперь вот в больнице…

— Ай-яй-яй, — качал головой Исай.

Пока все шло хорошо. Тюремщик, бродя меж решетками, слышал, как они беседуют.

«Про дядю и тетю. Это пожалуйста, это дозволено».

«Умница!» — с нежностью подумал Исай о своей «невесте».

Только одно беспокоило его: в руках у «невесты» ничего не было.

«Так и будем толковать про дядю Колю и тетю Машу? — нахмурился Исай. — А передача где? Почему руки пустые?»

Исай был молод и неопытен. А Бабушкин забыл предупредить его, что в тюрьме нельзя просто из рук в руки передать пакет с продуктами. А вдруг в передаче что-нибудь запретное?

Тюремщики берут передачу на досмотр и, только тщательно проверив, отдают ее заключенному.

Невеста, очевидно, заметила беспокойные взгляды Исая.

— Передачу я принесла, — сказала она. — Тебе скоро вручат. Там много еды, есть даже колбаса. Очень вкусная. Целый круг!

— Спасибо, — обрадовался Исай.

Кормили в тюрьме плоховато, и передача была очень кстати.

— А как моя сестра? — спросил Исай.

— Густа Сергеевна хотела прийти, но должна была срочно уехать, — сказала «невеста».

Заметив на лице Исая тревогу — не арестована ли Густа? — она поспешно добавила:

— Нет, нет, вполне здорова…

Потом опять заговорила о передаче, перечислила все продукты в ней и опять похвалила колбасу.

«Вот заладила», — подумал Исай, искоса поглядывая на тюремщика.

За три минуты до конца свидания надзиратель сказал:

— Время истекает. Прощайтесь.

Невеста словно только и ждала этого сигнала. Сразу заплакала. И здорово — слезы так и полились.

…Исай вернулся в камеру.

— Ну, как невеста? Понравилась? — шутливо спросил Бабушкин, когда захлопнулась дверь за надзирателем.

— Да ничего. Подходящая невеста, — ответил Исай. — И толковая, видать. Прямо актриса. Про дядю Колю художественно изобразила. И слезу вовремя пустила. Только вот в конце… Оплошала… Невесте про любовь положено, а она — про еду да про еду…

5. Передача

Вскоре в камеру принесли передачу: