подтвердила я, начиная закипать. А это никогда не способствовало нахождению моего языка за зубами. – Вы всего-то облили меня грязью при помощи одного взгляда, чуть не расшибли мне лоб дверью в мой же кабинет, и сейчас стоите в дверном проеме, мешая отправиться домой, куда я и так попаду позже, чем планировала, а все опять же из-за вас! – Я сложила руки под грудью, намекая, что не собираюсь брать его гору мускулов штурмом. – Согласитесь, мое хамство вполне обоснованно.

Глубоко вздохнув (как видно, Великий Натан Хемминг не привык, чтобы простые смертные были чем-то недовольны, особенно таким великолепным им!), он все же продолжил, пристально глядя на меня:

- Именно поэтому я пришел предложить подвезти вас, зная, что задержались вы из-за меня.

Я почувствовала себя неловко: он хотел помочь, а я его обхамила. Неприятная ситуация, так как я патологически не любила извиняться. Ибо в большинстве случае не считала себя виновной. А тут…

Чтобы скрыть собственное смущение, я передернула плечами, и мужчина машинально опустил глаза вниз. Да так и застыл. Я, решив узнать, что же такого интересного он там углядел, посмотрела туда же. И физически ощутила, как запылали щеки.

Верхняя пуговица блузки, которая из-за постоянного натяжения на груди часто расстегивалась, сейчас показала Карателю куда больше, чем было принято в приличном обществе. А именно кружево бюстгальтера и родинку на левой груди, которая вообще-то находилась довольно глубоко.

То есть Хеммингу с высоты его громадного роста было видно очень и очень многое. Считай, все то, что даже в самом откровенном декольте платья не увидишь.

- Э-э-э… - умно протянула я, стягивая ворот блузки рукой, и продолжила, желая побыстрее замять неловкий инцидент: – Так что вы там говорили про подвезти?

Он с видимым усилием вернул глаза на уровень моего лица, и, лишь заглянув в них, я резко передумала с ним ехать. И мужчина это заметил, сколь не затуманенным был его взгляд.

- Возражения не принимаются, - низко и хрипло проговорил он, отчего у меня по спине пробежали мурашки.

Однако тон был таким, словно я действительно осталась без вариантов. Такой расклад, как мое обычное неподчинение всяким наглым начальникам, вздумавшим мною помыкать, он даже в расчёт не брал.

- Спасибо, но думаю, что вполне успешно доберусь сама и…

- …прождете такси еще месяц! – грубо отрезал Каратель, хватая меня за руку и выволакивая из кабинета. – Никто не собирается вас насиловать! Я и пальцем к вам не прикоснусь… если только сами не попросите об обратном.

Его настроение менялось как ветер. Вот он зол и раздражен до предела, а в следующее мгновение уже лукаво щурится и заигрывает со мной. И это еще женщин называют непостоянными?! Да вы просто с вервольфами не общались, господа!..

Я, качая головой, закрыла кабинет и поплелась за ним, как приговоренная к смертной казни.

Машина у него была под стать ему самому: мощная, агрессивная, огромная, как трехкомнатная квартира, и, очевидно, стоящая примерно столько же. Я лишь вздохнула, напоминая себе, что зависть – грех.

Мужчина придержал мне дверь, помог пристегнуться, случайно – хотя кто его знает?! – пройдясь по моей талии широкой ладонью, и прошествовал на свое место. Взревел мотор, он спросил адрес, я ответила, и мы замолчали.

- Я много слышал о вас, - первым сказал он, когда ему, видимо, наскучило ехать в тишине.

- М-м-м, и что люди говорят? – без особого интереса спросила я, так как знала, что вряд ли что-то хорошее.

- Что ваши способности проявились очень рано. Что вы можете замораживать любое проявление магии и любой дар, особенно огненный. И что были случаи, когда ваши прикосновения вымораживали талант подчистую.

- Ну что сказать? Люди правду бают, - флегматично глядя в окно на пролетающий мимо однообразный пейзаж из домов и тротуаров, кивнула я.

Он не сообщил мне чего-то нового, да и вряд ли кто-нибудь сможет это сделать. А про свою первую подружку я и так никогда не забывала.

Это случилось на празднике моего шестилетия, когда Лиза подарила мне котенка из последнего выводка своей кошки. Это был прелестный бело-рыже-черный комок чистейшего умиления с совершенно девичьей мосечкой. Я так счастлива была, что полезла к подружке обниматься, и так сильно сжала ее в объятьях, что сначала даже не заметила, как девочка начала вырываться, а потом резко затихла. Но когда заметила…

Она ледяной статуей упала на пол, вызвав на детском празднике настоящий ужас, панику. Приехавшие врачи-полуночники сумели спасти мою подругу, но установили, что я полностью выморозила ее дар Земли.

Больше я Лизу не видела.

И с тех пор пошла молва о «Ледяной смерти», как порой меня все еще называли даже сейчас. Маги обходили мою ледяную светлость стороной, до меня боялись дотрагиваться даже врачи. Мама была тем единственным человеком, который не боялся и не отказался от меня. Она стала центром моего мира, и им является и по сей день, хоть я и смогла подчинить себе лед и выйти в общество.

Но люди все равно продолжают раздражать и нервировать.

- Знаете, я видел многих адептов Воздуха и Воды, и все они носили метки своих стихий, но вы… - Мужчина чуть улыбнулся, и рука оторвалась от руля, очевидно, чтобы дотронуться до моих волос. Однако я так посмотрела на его длань, что он почел за лучшее вернуть ее на место. – У вас нетипичная внешность для мага с направленностью льда.

Я лишь снова кивнула. Многие думали, когда впервые видели меня, что я обладаю даром огня либо чрезвычайно редкой магией света. Но стоило мне начать колдовать, как люди понимали, кто перед ними. И начинали избегать.

Мама говорила, что у меня волосы, как мед на свету, а глаза словно расплавленное золото. Родительнице я верила, однако предпочитала не использовать столь поэтичных и возвышенных сравнений, обходясь простыми «рыжевато-русая и желтоглазая». Я была совершенно не похожа на маму и – хвала Ночи – на отца, поэтому неудивительно, что окружающие вводились в заблуждение.

- Вы не хотите со мной разговаривать? – когда мы стояли на последнем светофоре перед поворотом на мой дом, глухо спросил Хемминг.

- Знаете, обычно, когда хотят с кем-то познакомиться, разговор начинают с любимого блюда или домашнего животного. Но никак не с послужного списка убийств, - честно ответила я.

- Я вас расстроил.