И. А. Ильинъ.
О РУССКОМЪ ФАШИЗМѢ.
Въ мірѣ разверзлась бездна безбожія, безчестія и свирѣпой жадности. Современное человѣчество отзывается на это возрожденіемъ рыцарственнаго начала.
Могло ли быть иначе? Въ какую низину запуганности и рабства оно должно было скатиться для того, чтобы не вступить на этотъ путь? Въ какую религіозную и нравственную фальшь оно должно было выродить духъ христіанскаго ученія для того, чтобы отозваться на возстаніе дьявольскаго начала — не твердымъ намѣреніемъ «заградитъ уста невѣжеству безумныхъ людей» (I Петра гл. I, стихъ 15), а умиленнымъ непротивленіемъ? И развѣ мы не захлебнулись бы тогда отъ презрѣнія къ самимъ себѣ и къ человѣческому естеству въ насъ?
Можно представить себѣ, что къ этому возрожденію рыцарственнаго начала люди будутъ относиться двояко: съ сочувствіемъ и съ осужденіемъ. Но надо признать, что принципіальное осужденіе его, какими бы словами оно ни прикрывалось, — обличаетъ позицію осуждающаго: ибо тотъ, кто
противъ рыцарственной борьбы съ діаволомъ, тотъ
за діавола. Онъ, можетъ быть, самъ не понялъ еще, что именно онъ дѣлаетъ и изъ какихъ душевныхъ источниковъ родится его осужденіе. Но вѣдь зараза большевизма дѣйствуетъ не только соблазняюще и увлекающе, а еще разслабляюще и обезсиливающе, и тотъ, кто извлекаетъ изъ своей души навстрѣчу этой стихіи фальшивыя слова фальшиваго умиленія, тотъ
уже находится въ орбитѣ ея вліянія и власти… —
Это не означаетъ, конечно что въ этомъ рыцарственномъ движеніи невозможны ошибки; что въ немь не могутъ зарождаться опасные оттѣнки и уклоны, что оно свободно отъ всякихъ заблужденій и не подлежитъ критикѣ. Напротивъ, мы должны все время бодрствовать, провѣрять себя и очищаться. Намъ безусловно необходима зоркая и честная самокритика; но не обезсиливающая, а ободряющая; не разрушительное глоданіе, а творческая ревизія. Мы должны учиться и чиститься на ходу. Мы должны, не прерывая нашего служенія и не прекращая нашей борьбы, осмысливать нашу природу, формулировать наши принципы, закрѣплять наши грани и неустанно ковать и совершенствовать нашу организацію. Впереди у насъ труднѣйшія и отвѣтственнѣйшія задачи; а слово наше не можетъ, не должно и не смѣетъ расходиться съ дѣломъ.
Тотъ не съ нами, кто обижается на слова честной и творческой критики. Передъ лицомъ Россіи и ея трагедіи мы повинны другъ другу правдою, возраженіемъ, а если нужно, то и критикой. Мы уже достаточно цѣнимъ другъ друга и достаточно вѣримъ другъ другу для того, чтобы не только утвердить за собою это право, но и для того, чтобы превратить его во взаимную повинность.
Именно таковъ духовный смыслъ тѣхъ сомнѣній и опасеній, которыя я имѣю здѣсь высказать по вопросу о русскомъ фашизмѣ —
За послѣдніе десять лѣтъ рыцарственное движеніе, которое во всемъ его міровомъ объемѣ слѣдуетъ обозначить, какъ
бѣлое движеніе, завязывается, крѣпнетъ и развертывается въ самыхъ различныхъ странахъ и подъ различными наименованіями. Впервые оно началось у насъ въ Россіи (въ концѣ 1917 года), гдѣ оно по необходимости сразу получило военную организацію и вылилось въ форму междуусобной войны. Вслѣдъ затѣмъ оно зародилось въ Германіи, въ Венгріи и въ 1919 году — въ Италіи; здѣсь оно послѣ трехлѣтней организаціонной подготовки и нѣсколькихъ героическихъ столкновеній, овладѣло государственнымъ аппаратомъ и создало такъ называемый «фашистскій» режимъ. Этотъ политическій успѣхъ заставилъ нашихъ современниковъ говорить и думать о фашистскомъ «методѣ» (т. е. о вѣрномъ способѣ) борьбы съ большевицкой заразой, и вызвалъ организаціонныя подражанія въ другихъ странахъ (Франція, Англія, Чехословакія). И, какъ это нерѣдко бываетъ въ человѣческой дѣятельности, случилось то, что
одна изъ формъ бѣлаго движенія (именно національно - итальянская), имѣвшая на мѣстѣ серьезный успѣхъ,
заслонила собою другія драгоцѣнныя и необходимыя формы и дала свое имя всему движенію въ цѣломъ.
Я хочу этимъ оказать, что бѣлое движеніе въ цѣломъ — гораздо
шире фашизма и по существу своему
глубже фашизма. Или, если угодно: бѣлое движеніе есть
родовое понятіе, а фашизмъ есть
видовое понятіе; и поэтому мы не должны впадать въ ту распространенную ошибку, при которой человѣкъ упускаетъ изъ-за частнаго, единичнаго видоизмѣненія — общую, родовую и глубокую сущность. Эта ошибка ведетъ къ тому, что люди утрачиваютъ духовный смыслъ явленія, не видятъ его исторической перспективы, упускаютъ изъ вида другія, новыя, творческія возможности и начинаютъ подражать ослѣпившему ихъ явленію, воспроизводя его, какъ своего рода спасительное средство.
Бѣлое движеніе
шире фашизма потому, что оно можетъ возникать и исторически возникало по совершенно другимъ поводамъ и протекало въ совершенно иныхъ формахъ, чѣмъ фашизмъ. Оно
глубже фашизма потому, что именно въ фашизмѣ совсѣмъ не проявляется или недостаточно дѣйствуетъ глубочайшій,
религіозный мотивъ движенія. —
Всюду, гдѣ въ общественной и государственной жизни люди объедиіняются на началахъ
добровольнаго служенія, качественнаго отбора, безкорыстія, чести, долга, дисциплины и вѣрности и, движимые патріотизмомъ, начинаютъ на этихъ началахъ служить
родинѣ — мы имѣемъ основаніе говорить о наличности
бѣлаго движенія. Такое движеніе можетъ быть вызвано не только войною или революціею, но и другими опасностями — голодомъ, моромъ или наводненіемъ. Оно можетъ возникнуть и безъ всякой особой «опасности», напр., въ видѣ движенія за національную духовную культуру, за національное воспитаніе, за отмѣну рабства, или за облагороженіе національной политики. Отсюда уже ясно, что бѣлое движеніе можетъ и не имѣть военнаго характера (какъ было у насъ), и совсѣмъ не связано непремѣнно съ захватомъ власти или съ отверженіемъ парламентаризма (какъ было въ Италіи); напротивъ, оно можетъ имѣть чисто штатскую и совершенно законную форму, и можетъ бытъ цѣликомъ направлено на поддержаніе и укрѣпленіе существующей власти и наличной формы правленія. Такъ, русское бѣлое движеніе возникло
слишкомъ поздно и должно было принять гражданскую войну, начатую большевиками; но итальянское бѣлое движеніе сложилось своевременно и могло
избавить свою страну отъ гражданской войны. Однако, бѣлымъ итальянцамъ (фашистамъ) пришлось все же рѣшиться на возстаніе и только благодаря исключительному такту Муссолини и Его Величества Короля это возстаніе не превратилось въ революцію, а стало
высочайше узаконеннымъ переворотомъ; напротивъ, бѣлые англичане, во время
