руками:

— Он прав, Альта. Максимилиан не может себе позволить свалиться на несколько дней, если вдруг один из твоих ударов будет, скажем так, особенно неудачным.

— Это случилось только однажды, вы теперь будете поминать мне это до конца моих дней?

— И стоит лишь посмотреть на господина фон Вегерхофа сегодня, — продолжил Фридрих, не ответив, — чтобы понять, что подобное развитие событий совсем не маловероятно.

— Вот так, — буркнула Альта. — Никто меня не любит.

— Неправда, ma chérie, я тебя люблю, несмотря ни на что, — возразил фон Вегерхоф с улыбкой, и Курт ощутимо наподдал ему локтем в бок, мрачно пояснив:

— Убью.

— Вас также любит ваш брат, — с подозрительной благожелательностью вмешался Вольф Крамер, кивнув на Мартина, что стоял в сторонке, пытаясь привести в норму дыхание после пробежки вокруг корпуса. — И он, полагаю, не откажется уделить вам несколько минут. Вспомните, когда в последний раз вы посвящали занятие отработке обычных, человеческих навыков обычного, простого смертного бойца?

— «Смертного», — повторила Альта многозначительно. — Это вы правильно сказали, майстер Крамер. И я это познаю в полной мере, если ввяжусь в драку без применения своих умений.

Инструктор вздохнул, исподволь переглянувшись с Хауэром, и подошел ближе.

— У нас ведь был этот разговор не раз, так? — спросил он уже серьезно, и Альта поджала губы, потупившись. — И думаю, что был он не только со мной. Вас направляли сюда не только для того, чтобы вы отрабатывали ведьминские боевые умения на сверхнатуральных существах, способных это вынести, ваш отец и ректор желали, чтобы из вас сделали бойца. Потому что вы не можете знать, как способна повернуться судьба и не доведется ли вам однажды ввязаться в драку, в коей эти умения будут бесполезны. Или, как знать, в драку придется ввязаться, этих умений по какой-либо причине лишившись. Вы женщина, Альта. Существо от природы более слабое физически, нежели мужчина, а по причине хрупкого сложения — не преуменьшу, если скажу, что без наших тренировок были б и более слабой, чем некоторые женщины.

— Ну, нет у меня таланта к драке, — уже без улыбки отозвалась Альта, не поднимая глаз. — Не получается. Не могу. Меня бьют. Все время.

— Ерунда, — возразил Крамер твердо. — Научить можно любого, это вам не ведьминские штучки. Любой, у кого есть четыре конечности и голова, может стать сносным бойцом. Ваша же проблема в том, что вы не уделяете таким тренировкам достаточно внимания, зная, что за вами сила, которая, случись что, вас спасет. Мысли о том, что однажды вы можете ее утратить или почему-либо не суметь применить — вы не допускаете, а потому и не выкладываетесь так, как могли бы. Вы не видите стимула постараться, и с этим я уже ничего не могу поделать. Да, я могу приказать вам отжаться или пробежать десять кругов вокруг корпуса, или выйти на плац и выставить вам напарника по бою, но заставить себя делать все это добросовестно, с отдачей — можете только вы сами.

— Ладно, — понуро вздохнула Альта, мельком обернувшись на Курта, и кивнула: — Я поупражняюсь с Мартином.

— А вы бы, думаю, не стали вот так терпимо расточать словеса, — тихо хмыкнул Фридрих, остановившись рядом с Хауэром, и тот улыбнулся:

— У Вольфа пока хватает терпения сюсюкаться с каждым, Ваше Высочество… И у него это обычно работает. Поглядим, что будет спустя лет десять. Впрочем, не исключаю, что он останется этакой мамашей: нервы у парня стальные, и подозреваю, что в этом заслуга его родителей, по чьей милости он был старшим ребенком в семье с пятью детьми… Что скажете? Как у вас идет?

— Нам надо будет выйти сюда еще хотя бы пару раз, — ответил Хагнер, когда наследник замялся, подбирая слова. — Даже не для тренировки, а просто побыть рядом друг с другом. Не знаю… прогуляться вокруг корпуса, вместе побегать по полосе препятствий… Просто побыть рядом.

— Я дергаюсь всякий раз, когда Макс оборачивается, особенно без предупреждения, — нехотя пояснил Фридрих и неискренне, криво улыбнулся: — Разумом понимаю, что опасности нет, но я с трудом сосредотачиваюсь на том, что происходит вокруг меня. Не сказал бы, что впадаю в оторопь, но чувствую себя довольно… неуютно. Да, знаю, что все вы скажете — «за столько лет можно было бы привыкнуть», и вы будете, разумеется, правы, но я ничего не могу с собой поделать. Пройдя две войны, побывав под стрелами и мечами — при виде внезапно возникающего подле меня оборотня я теряю присутствие духа, как мальчишка, даже зная, что он мне не враг. И разум требует бежать или бить. Со стыдом признаюсь, что более всего он настаивает на варианте «бежать». Извини, — с заметным смущением оговорился Фридрих, и Хагнер отмахнулся:

— Бросьте, Ваше Высочество, это нормально. Ведь и на этом тоже мы строим расчеты, приставляя меня к вам? Эффект неожиданности, испуг противника, растерянность, выигранное время… Но вы-то себе этого позволить не можете. Если все сложится так, что мне придется наплевать на все и раскрыться, это будет означать, что ситуация серьезная, то есть, вам и самому придется активно действовать. И неважно, драться вам надо будет или бежать, в том и другом случае потерянные мгновения — это плохо.

— Понимаю, — понуро кивнул Фридрих и, вздохнув, неохотно предложил: — Тогда после ужина выйдем ненадолго.

— После ужина — это правильно, — усмехнулся Хагнер и, поведя плечами, кивком указал в сторону: — Пробегусь по полосе.

— Пожалуй, и я с тобой, — устало вздохнул Фридрих. — Я и вовсе пренебрегаю тренировками безбожно.

— Бардак, — хмуро заметил Курт, глядя вслед уходящим. — Не тренировочный лагерь, а pique nique^[5]. Лишь один Мартин и пытается заниматься делом.

— Laisse, — повторил фон Вегерхоф и прикрыл глаза, с видимым удовольствием подставив лицо солнцу. — Послезавтра все разъедутся, нормальной тренировки все равно бы не сложилось. Да и явились мы все сюда не столько ради укрепления своих навыков, сколько для того, чтобы в последний раз собраться вместе и попрощаться.

— А вы, господин барон, само воодушевление, — угрюмо заметил Хауэр, и стриг, не открывая глаз, тускло улыбнулся:

— Надеюсь, нет.

— С чего бы?

— Это ужасное качество, майстер Хауэр. Оно свело в могилу больше народу, чем все болезни и войны, вместе взятые, — еще шире улыбнулся фон Вегерхоф и, поднявшись, кивнул Курту: — Вечером, когда вся эта суета уляжется, зайди ко мне. Надо поговорить. Заседание Совета ты снова непотребно прохлопал…

— Не по своей воле.

— Понимаю. Но как бы там ни было, оно было важным, тем обсуждалось много, и кое-какие из них касаются тебя.

— Как обычно, — пожал плечами Курт. — Даже не