- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (128) »
сделанные им, и быстрые шаги. Затем сквозь стены проник полный ужаса плач ребенка.
— Настоящий зоопарк, — вздохнула она. — Давай уйдем отсюда.
2
Задняя дверь вела на лестницу. Мы спустились по ней до цокольного этажа. Стефани шагала быстро, почти бежала по ступенькам. Кафетерий был безлюден — за одним из столов с оранжевым покрытием просматривал спортивную страницу газеты интерн, еще за двумя столами сидели понурые пары в измятой, как будто в ней спали, одежде. Оставшиеся на ночь родители пациентов. За это право мы когда-то боролись. Другие столики завалены пустыми подносами и грязной посудой. Санитарка, с убранными в сетку волосами, медленно двигалась между столами, пополняя солонки. В восточной стене — дверь в докторскую столовую с панелями из полированного тика и красиво выгравированной медной табличкой, на которой красуется имя какого-то филантропа с морскими пристрастиями. Стефани прошла мимо и провела меня в кабинку в самом конце зала. — Ты на самом деле не хочешь кофе? — спросила она. Помня больничное пойло, я ответил: — Я уже принял свою дозу кофеина. — Я понимаю. — Она пробежалась рукой по своей прическе, и мы уселись за стол. — О'кей, — начала она. — Итак, у нас младенец, которому год и девять месяцев от роду, женского пола, белый, полностью доношенный, роды прошли нормально. Развитие в норме. Единственным важным моментом в истории этого ребенка является то, что как раз перед его рождением у родителей внезапно умер в возрасте одного года младенец мужского пола. — Другие дети есть? — спросил я, доставая блокнот и ручку. — Нет. Одна Кэсси. Она чувствовала себя прекрасно до трех месяцев, когда ее мать сообщила, что подошла ночью к дочери и обнаружила, что та не дышит. — Мать вставала к ней потому, что боялась повторения синдрома внезапной младенческой смерти? — Именно. Когда не удалось разбудить ребенка, она применила искусственное дыхание и массаж. Девочка пришла в себя. Затем родители привезли Кэсси в отделение неотложной помощи. К тому времени, когда прибыла я, ребенок выглядел нормально, и при осмотре не было обнаружено ничего примечательного. Я приняла ее в больницу для обследования, проделала все обычные анализы. Ничего. После выписки мы снабдили их монитором для контроля сна с сигналом тревоги. В течение последующих месяцев устройство срабатывало несколько раз, но все сигналы были ложными — младенец дышал нормально. Записи монитора показывают незначительные отклонения, которые могли быть очень кратковременной остановкой дыхания, но вот двигательные артефакты[5] бесспорны — младенец метался в постели. Я отнесла это на счет беспокойного сна — сигнализация не всегда надежна, а первый эпизод объяснила какой-нибудь случайностью. Тем не менее я показала ее пульмонологам, памятуя о внезапной смерти ее брата. Результат отрицательный. Но мы решили повнимательнее понаблюдать за ней в течение периода повышенного риска внезапной младенческой смертности. — Год? Она кивнула. — Для надежности я решила продлить срок до пятнадцати месяцев. Начала с еженедельных осмотров как амбулаторного больного и к девяти месяцам была настроена отпустить их до осмотра только в годовалом возрасте. Через два дня после обследования в девятимесячном возрасте они снова оказались в отделении неотложной помощи: посреди ночи возникли проблемы с дыханием — младенец проснулся, задыхаясь, с крупозным кашлем. Вновь мать делает искусственное дыхание, а затем родители привозят малышку сюда. — А искусственное дыхание — не слишком ли сильный метод при крупе? Разве младенец действительно терял сознание? — Нет. Она вообще не теряла сознания, просто задыхалась. Возможно, мать перестаралась, но, учитывая то, что она потеряла первого ребенка, как можно осуждать ее действия? К тому времени, когда я прибыла в отделение неотложной помощи, младенец выглядел нормально — ни температуры, ни болей. Но это и неудивительно. Прохладный ночной воздух может снять приступ крупа. Сделали рентген ее грудной клетки, анализ крови — все нормально. Прописала декондестанты[6], обильное питье, отдых и уже собиралась отпустить их домой, но мать попросила оставить ребенка в больнице. Она была уверена, что у младенца серьезное заболевание. Я была практически уверена, что беспокоиться не о чем, но в последнее время мы наблюдали случаи тяжелейших респираторных заболеваний, поэтому я распорядилась принять ее в стационар, предписав ежедневно проводить анализ крови. Все показатели были нормальными, но через пару дней уколов при виде белого халата девочка впадала в истерику. Я выписала ее, вернувшись к еженедельным осмотрам, причем девочка на приеме буквально не подпускала меня к себе. Как только вхожу в кабинет, она начинает визжать. — Да, такова привлекательная сторона профессии врача, — пошутил я. Стефани печально улыбнулась и взглянула в сторону буфета. — Они уже закрывают. Может быть, хочешь что-нибудь? — Нет, спасибо. — Если не возражаешь, я себе возьму — еще не завтракала. — Конечно, давай. Она быстро прошла к металлическим прилавкам и вернулась с половинкой грейпфрута на тарелке и чашкой кофе. Попробовала кофе и поморщилась. — Может, к этому кофе нужно добавить конденсированное молоко? — спросил я. Она промокнула рот салфеткой. — Его уже ничто не спасет. — По крайней мере, он бесплатный. — Кто это говорит? — Как? Врачам больше не положен бесплатный кофе? — Что было, то прошло, Алекс. — Еще одна традиция повергнута в прах, — вздохнул я. — Вечные бюджетные трудности? — Ну а что же еще? Кофе и чай теперь стоят сорок девять центов за чашку. Интересно, сколько потребуется чашек, чтобы свести баланс? Она принялась за грейпфрут. Вертя авторучку в руке, я заметил: — Помню, как вы дрались за бесплатное питание для интернов и проживающих при больнице врачей. Она покачала головой: — Поразительно, что нам тогда казалось важным. — Что, теперь финансовые дела хуже, чем когда-либо? — Боюсь, что так. Она нахмурилась, положила ложечку и отодвинула от себя тарелку. — Ладно, вернемся к нашей истории. На чем я остановилась? — Младенец при виде тебя поднимает визг. — Да. Так вот, дела вновь начинают поправляться, и поэтому я опять сокращаю, а затем и совсем прекращаю амбулаторные посещения и назначаю следующий визит через два месяца. Через три дня в два часа ночи они вновь в отделении неотложной помощи. Вновь приступ крупа. Только на сей раз мать утверждает, что ребенок действительно потерял сознание, посинел. Опять искусственное дыхание и массаж. — Через три дня после того, как ты- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (128) »