ужас-то! Доктор Ван всегда жил своим трудом, а это что значит? Это значит: оделся, обулся, поел — и на том спасибо. Но теперь он не просто себя обеспечивал, а ещё и оставалось — прямо сон какой-то! Да и зарабатывал он не только китайские юани, но и гонконгские доллары, японские иены и американские доллары. Впервые доктор Ван дотронулся до американских долларов одним ранним субботним утром. Он обслуживал японца хрупкого телосложения, с маленькими ручками и ножками, и чаевые тот оставил тоже какие-то маленькие. Маленькие по размеру, купюра была короче и уже. Доктор Ван засомневался, уж не подделка ли. Но гость всё-таки был из-за границы, и неловко было спросить в лоб. Светало. Доктор Ван устал настолько, что близок был к состоянию прострации, но внутри та «мышца», которая отвечает за распознавание фальшивок, натянулась, как струна, и он так и продолжал стоять на месте, мяться в нерешительности и беспрестанно теребить бумажку в руках. Японец, глядя на растерявшегося массажиста, решил, что дал мало, подумал-подумал и добавил ещё одну купюру, всё такую же короткую и узкую, чем ещё больше сбил Вана с толку. Зачем он так сделал? Неужели эта бумажка и впрямь ничего не стоит? Доктор Ван взял деньги, но так и не сдвинулся с места. Японец тоже впал в ступор, а потом вытащил ещё купюру, сунул в руку Вану, а заодно схватил его за большой палец и поднял до уровня лица, сказав при этом:

— Хорошо поработал! Вот молодец!

Услышав похвалу, доктор Ван ещё сильнее смутился, тем более уже не стал ничего говорить и поспешно поблагодарил гостя. Ван считал, что его обманули, очень грустил по этому поводу, но стыдился рассказать о случившемся. Промучившись до вечера, он не выдержал и попросил зрячего взглянуть на «чаевые». Оказалось, это американские доллары. Ровным счётом триста долларов. У Вана от удивления брови полезли на лоб и челюсть выпала так, что он её полдня подобрать не мог! Доктор Ван принялся ходить туда-сюда без остановки. В старой песне пелось о старике, который на берегу Южно-Китайского моря начертил круг,^[2] а доктор Ван одним махом начертил целых три.

Деньги — это сумасшествие, никаких разумных доводов, только алчность. Стаи купюр, словно волшебные ковры из арабских сказок, летали и подпрыгивали в воздухе. Взмывали вверх, крутились, переворачивались, пикировали, а потом прицеливались и со свистом приземлялись безошибочно прямо между пальцами доктора Вана. Он уже практически слышал удивительный звук денежного мотора, грохот которого сопровождался резким присвистом. Все были взбудоражены, словно на войне. Так у доктора Вана появились деньги.

Во время «военных действий» доктор Ван переживал свою «весну». Он влюбился. Тогда уже наступил двухтысячный год, вот-вот должен был начаться новый век. В последний вечер старого года и старого века с другого края города проведать доктора Вана на вокзал пришла Сяо Кун, слепая девушка, приехавшая в Шэньчжэнь из Бэнбу. В массажном салоне из-за отсутствия клиентов царила тишина, неподобающая для последнего дня миллениума. Слепые теснились в комнате отдыха, рассевшись кто куда. Они устали и не разговаривали, а в душе затаили обиду и ругали хозяина салона за то, что в такой день не дал выходного. Но хозяин сказал: «Какой ещё выходной? Это другие днём работают, а ночью отдыхают, а мы — наоборот, разве можно равняться на других? Остальные пусть в свой выходной повеселятся до упаду и устанут, тогда у нас появится возможность подзаработать. Как говорится, никогда не знаешь, откуда деньги придут. Ждите! Нельзя упустить ни одного клиента!» Массажисты ждать-то ждали, вот только деньги, видать, поломали себе ноги, и в салон не пришёл ни один клиент. Доктор Ван и Сяо Кун посидели немного без дела в комнате отдыха, а потом Ван тихонько вздохнул и пошёл наверх. Сяо Кун услышала и через несколько минут тоже ощупью поднялась по лестнице в массажный кабинет на втором этаже.

На втором этаже, где располагались кабинеты, было ещё тише. Доктор Ван и Сяо Кун нашли пустую комнату в дальнем углу, открыли дверь, вошли и сели, каждый на свою кушетку. Обычно в массажном салоне яблоку некуда упасть, отродясь не бывало здесь так безлюдно. Неожиданное затишье в новогоднюю ночь вызвало у них беспокойство. Словно кто-то подстроил всё это, намеренно создал такие декорации, ждал чего-то и к чему-то готовился. К чему именно? Сложно сказать. Доктор Ван и Сяо Кун улыбнулись, не рассмеялись, а именно улыбнулись чему-то своему. И хотя они друг друга не видели, но поняли, что оба улыбаются, и потом принялись расспрашивать друг друга: «А ты почему улыбаешься? А ты? А ты чего?» Слово за слово, и, в конце концов, вопросы стали несколько неискренними, воцарилось игривое и легкомысленное настроение, но в то же время серьёзное, поскольку неотвратимо приближалась некая развязка. Им ничего не оставалось, как продолжать улыбаться. В конце концов аж щёки свело! Дальше улыбаться было трудно, но и перестать нелегко. Потихоньку в кабинете повисла неловкая пауза, но при этом ощущалось движение: по воздуху пошла мелкая рябь, которая довольно быстро сгустилась, превратившись в волны. Через некоторое время они начали громоздиться друг на друга, усиливаясь и образуя гигантский вал, который нёсся с огромной силой, словно могучее войско, клокоча и покачиваясь из стороны в сторону. Вскоре появились признаки опасности. Доктор Ван и Сяо Кун, чтобы их не смыло, мёртвой хваткой вцепились в края кушетки, сжимая пальцы сильнее и сильнее, но, чем крепче они держались, тем хуже получалось сохранять равновесие. Так они балансировали довольно долго, и эта борьба была из последних сил. Наконец, доктор Ван не выдержал и перешёл к главной теме их разговора. Он сглотнул и спросил:

— Ты это… надумала?

Сяо Кун чуть наклонила голову в бок. Была у неё такая привычка: если перед тем, как заговорить, Сяо Кун наклоняла голову вбок, это означало, что решение уже принято. Девушка, покрепче ухватившись за кушетку, сказала:

— Да. Надумала. А ты?

Доктор Ван очень долго не отвечал, на его лице то появлялась, то исчезала улыбка, накатывая, словно волна, и после трёх-четырёх таких «приливов» он проговорил:

— Ты же знаешь, неважно, что я думаю, самое главное, что думаешь ты.

На то, чтобы сформулировать эту фразу, у Вана ушла целая вечность. Всё это время Сяо Кун ждала и, пока длилось это бесконечное ожидание, не переставала скрести пальцем искусственную кожу на кушетке, из-за чего раздавался негромкий скрип. Услышав, что сказал доктор Ван, Сяо Кун распробовала вкус его слов, которые значили больше, чем просто «да, я тоже». Девушка задохнулась и почти сразу же ощутила жар во всём теле, а потом внезапно