солепромышленников возникла мысль добывать соль дешевым способом — непосредственно из шахт, так же как это делалось в Бахмуте. По приглашению солепромышленников в Соликамск приезжали видные специалисты по разведке и бурению А. А. Чернов и И. Н. Глушков. Они указали, что надо изучить соляную толщу. Требовалась новая буровая скважина, которая дала бы ответ на многие неясные вопросы залегания соляных пластов. Такую скважину, названную хозяином завода Людмилинской, и стал бурить Рязанцев.

Анализ аптекаря

На глубине 98 метров от поверхности земли была обнаружена соль желтая с красными прослойками, а на глубине 111 метров появилась темно-красная соль. Рязанцев взял несколько образцов этой соли домой. Вскоре он заметил, что некоторые образцы сделались влажными, как бы «вспотели».

Рязанцев заинтересовался этой особенностью и продолжал сбор образцов цветной соли: достал несколько новых образцов с Людмилинской скважины, побывал в Усть-Боровой, где тоже нашел аналогичные образцы, съездил к знакомым в Усолье, откуда также привез цветную соль. Собрав образцы цветной соли со скважин, расположенных почти в 40 километрах одна от другой, Рязанцев дал их на анализ своему знакомому Соликамскому аптекарю Власову. У Власова была хорошая по тем временам своя лаборатория. Аптекарь исследовал образцы солей и нашел, что они содержат значительное количество калия.

Рязанцев знал, как нужен калий стране и что своего калия в России еще нет. Он бережно упаковал образцы калийных солей и отправил на детальный анализ в химическую лабораторию Геологического комитета в Петербурге. Все это Соликамский техник сделал без ведома владельца Троицкого солеваренного завода. Ведь владельцу было невыгодно разглашать, что во вновь заложенной Людмилинской скважине обнаружена непригодная в пищу соль.

Четыре года «потребовалось» лаборатории Геологического комитета для того, чтобы произвести анализ цветной соли из Соликамска. Через четыре года, в 1910 году, руководитель лаборатории Гальфгаузен сообщил Геологическому комитету, а последний Рязанцеву, что «в Соликамских солях обнаружен самый ничтожный процент калия и такие соли никакого промышленного значения не имеют».

Рязанцев не удовлетворился таким, по меньшей мере сомнительным, ответом и снова обратился к Власову. Аптекарь еще раз исследовал Соликамскую цветную соль. Власов подтвердил свой прежний вывод о наличии в этих солях высокого процента калия.

Разница в результатах анализов, разница исключительная, была непонятна для Рязанцева.

— Кто же из вас ошибся? — спросил Рязанцев аптекаря.

— Николай Павлович, — ответил Власов, — никто из нас не ошибся. Разве не понимаете, что Гальфгаузену, в интересах германской калийной промышленности, нужно скрыть открытие калия в Соликамске…

«Я не сразу поверил Власову, — говорил Рязанцев автору этих строк, — но с каждым новым анализом все больше убеждался в том, что Власов прав».

Когда же к Рязанцеву приехали представители иностранных торговых фирм за образцами Соликамской цветной соли, когда Рязанцев увидел, как представитель Германии аккуратно укладывал образцы солей в предусмотрительно привезенные стеклянные банки с притертыми пробками, только тогда он понял, кто прав, — малоизвестный аптекарь Власов или руководитель научной лаборатории Гальфгаузен, — и решил настойчиво ставить вопрос о разработке калийных солей в Соликамске.

Поездки в Петербург

В 1912 году Рязанцев с результатами анализов, проведенных Власовым, поехал в Петербург, одновременно захватил с собой разные образцы калийных солей, весом до двух пудов. Образцы эти он сдал на анализ сразу в три места — в Академию наук, Горный и Политехнический институты. Скоро стали известны ему результаты анализов. Все они показывали одно: Соликамская цветная соль содержит до 60 процентов хлористого калия.

Рязанцеву стало ясно, что в районе Соликамска имеются залежи калия. Запасы его можно определить только разведкой, а на разведку нет средств. В таком случае кое-что может дать сбор сведений от солепромышленников о том, где и когда они находили соль, непригодную в пищу. Рязанцев занялся собиранием таких сведений, попутно изучая историю развития солеваренной промышленности в Соликамске, Березниках и Усолье. В результате кропотливого труда Соликамский техник написал работу под заглавием «Поваренная соль и добыча ее на Урале». Рукопись в 60 страниц большого формата даже в наше время, когда солеварение на Урале сократилось, представляет значительный интерес.

Рязанцев описывает, что при варке пищевой соли получается побочный продукт — так называемая «треска». В пищу она не годна, так как содержит много калия, магния и хлористого железа, но вывозить ее на отвал, как это делалось, все-таки не следует. По предложению Рязанцева «треска» стала использоваться в кожевенном производстве.

Другим продуктом при выварке соли была щелочь, или, как ее называли, «сушь». Ее сливали в ямы. Оказалось, что эта «ненужная вода» содержит до 12 процентов калия.

В 1914 году Рязанцев снова поехал в Петербург и опять исключительно за свой счет. На этот раз он обратился к известному химику академику Николаю Семеновичу Курнакову. Ему он представил не только образцы Соликамских солей, но и схемы расположения скважин, в которых в разное время находили калийную соль. Ученый исследовал образцы. Опять был установлен высокий процент содержания калия в Соликамских солях.

Курнакова поразили и высокое содержание калия в Соликамских солях и упорная настойчивость Рязанцева, который уже восемь лет добивался, чтобы в Соликамске начались разведочные работы на калий.

В 1914 году, с началом первой мировой войны, прекратился ввоз калия из Германии, Россия стала получать его из Швеции и Америки. Любопытно заметить, что у Швеции и Америки своего калия не было; они, нейтральные страны, перепродавали России калий, закупленный в Германии, перепродавали втридорога, наживая на этом огромные барыши.

В этих условиях Н. С. Курнаков, кстати, член Военно-промышленного комитета, внес предложение начать разведку на калий в Соликамске.

Несмотря на большую потребность в калии для военных нужд (не говоря уже о калии для мирных целей) и данные о возможности добывать его в Соликамске из отходов рассола — «суши», прошло еще два года, пока раскачались бюрократические аппараты царских министерств и ведомств. Рязанцев еще раз побывал в Петрограде у Курнакова, опять с грузом образцов Соликамской соли и с бутылками остатков рассолов почти со всех мест, где вываривалась соль. На обратном пути в