большого дома висела жестяная вывеска. Время и непогода давно стерли название, но все равно было понятно, что это гостиница. Герта вошла, миновав двух мужчин, которые уставились на нее, как на привидение. Видимо, в Нордендейл давно никто не Приезжал.

Густой дух кислого пива, овчины и острой горячей еды встретил Герту в большой комнате. Огромный камин, где горели толстые поленья, приятно согревал. Посреди комнаты на козлах стоял длинный стол со скамьями вдоль него. На столе поменьше были составлены кружки. И только у самого камина стояло несколько мягких сидений. Герта прошла через комнату, направляясь к девушке в грязной кофте, и двое сидевших у камина мужчин смотрели на нее так же обалдело, как и те, на улице. Герта сбросила капюшон и, глядя на них, со спокойной уверенностью сказала: «Мир этому дому».

С минуту все молчали, словно громом пораженные. Наконец служанка пришла в себя и подошла к Герте, вытирая руки о фартук.

— Мир и вам, госпожа, — служанка наметанным глазом оценила материю и покрой плаща, а также манеры Герты. — Чем можем быть вам полезны?

— Мне нужны еда и ночлег, если это у вас есть.

— Есть, еда, госпожа, только… — девушка замялась, — я сейчас сбегаю за хозяйкой.

И она быстро исчезла за внутренней дверью.

Герта сняла плащ, положила на скамью свои вещи и, на ходу, зубами развязывая шнурки рукавиц, подошла к камину. Мужчины все так же молча наблюдали за ней. Герта прикинула, как она должна выглядеть в их глазах. Юбка для верховой езды, высоко подобранная, обтрепанная о сугробы, но вполне добротная, и кожаная, вышитая по швам, куртка, как у фермерской дочки. Волосы убраны в косы, без лент и украшений. А они смотрят так, словно на ней бальное платье. Ну и пусть! Она безразлично отвернулась к камину.

К ней торопливо подошла хозяйка с шалью на плечах, одетая чуть почище служанки.

— Мир вам, леди! Хепкин, Фим, чего расселись! Пустите леди погреться.

Мужчины быстро отодвинулись от камина.

— Малка говорит, что вы останетесь ночевать здесь? Это большая честь для нас.

— Благодарю вас.

— Позвать вашего мужа, госпожа? У нас есть стойла для лошадей и…

Герта отрицательно качнула головой.

— Я одна, и я пришла пешком. — Она взглянула в глаза хозяйки и добавила. — В наше время не мы собой распоряжаемся, а судьба.

— Вы правы, леди! Такие уж времена настали. Садитесь к огню, погрейтесь, — и она отерла сидение своей шалью.

В комнате, где разместили Герту, явно давно никто не жил. Лежа в постели и впитывая замерзшим телом тепло простыней, Герта вспоминала все, услышанное от хозяйки. Тяжелые времена пришли в Нордендейл. Вместе с лордом и его наследниками погибли почти все мужчины. А те, кто уцелел и вернулся, не привыкли жить без руководителя и не знали, как взяться за восстановление разрушенного хозяйства. Через поселок почти никто не ездит — с самого начала зимы Герта первая зашла к ним. Говорят, на востоке и на юге немного получше.

Герта расспросила ее и о Гриммердейле. Оказалось, там тоже есть гостиница, и даже побольше и побогаче этой. «Путешественники теперь ездят по другой дороге, южнее, — жаловалась хозяйка, — так что постояльцев там хватает. Да, хорошая гостиница, только хозяйка там вздорная и ревнивая баба, и служанки с ней не уживаются».

О Жабах Герта не заговаривала, а просто болтать о них, да еще на ночь глядя, никто бы не стал.

Хозяйка, правда, не советовала ей идти по Древней Дороге и говорила, что спокойнее идти по новой. Хотя теперь не знаешь, что лучше. И на новой дороге попадаются такие путешественники, от которых лучше держаться подальше.

И Герта решила пока не думать о своей затее, а там — время покажет.

Глава вторая

Зал гостиницы был длинным и низким — только-только пройти высокому человеку — и полутемным. В самом дальнем углу, отгороженном ширмами, создающими иллюзию отдельного кабинета, на столике стояли сальные свечи, воняя горелым жиром на весь зал.

Поджав тонкогубый рот, хозяйка, несмотря на суету, успевала внимательно наблюдать за двумя снующими между столиками мальчиками. Сама она, в знак особого почтения, обслуживала стол со свечами. Как всегда, она учуяла благородную кровь под скромной одеждой. Но в этом случае, несмотря на весь свой опыт, она немного ошиблась. За этим столом действительно сидел младший сын одного лорда, но война сожрала и его семью, и его владения, и во всем Коридейле не осталось никого, кто мог бы назвать его господином. Второй был маршалом у какого-то лорда, выслужив это звание на войне после того, как погибли более достойные. А третий никому не рассказывал о своем прошлом да и вообще был не слишком разговорчив.

Этот третий по возрасту был, видимо, старше первого и младше второго, хотя за это трудно поручиться. Он был из тех худощавых, жилистых людей, которым, особенно если они носят бороды, одинаково может быть и двадцать пять и пятьдесят. Но у этого бороды не было. Лицо было чистое и гладкое, а на челюсти, слегка задевая угол рта, шел шрам. Он был коротко острижен, возможно, чтоб удобнее было носить тяжелый шлем, лежащий сейчас рядом с ним. Шлем этот явно не раз бывал в бою, был он изрядно помят, высокий гребень расколот, но сам купол остался цел. Целой была и кольчуга, блестевшая под старым плащом. На поясе висел в ножнах короткий меч, а за спиной у стенки стоял его боевой лук. Но, похоже, ему в последнее время не везло. Хозяйка не заметила у него ни блестящих пряжек, ни заколок, ничего из тех побрякушек, которыми обычно такие вояки расплачиваются за еду, выпивку и ночлег. Только когда он протянул руку за кружкой, что-то блеснуло в рукаве. Вместо обычного кожаного ремня лучника он носил великолепный браслет — по золоту россыпь мелких драгоценных камней.

Он неподвижно сидел, опустив на глаза тяжелые веки и не обращая внимания на пьяный треп товарищей, прислушивался к громким голосам, долетавшим из зала.

В основном зал заполняли местные рабочие, приходившие каждый вечер пропустить кружку-другую настоящего ячменного пива, поболтать с друзьями и послушать проезжающих.

Были и наемные солдаты, ушедшие от погибших или разорившихся лордов и искавшие новой работы. Война заканчивалась, захватчики были изгнаны, но сколько труда и времени потребуется теперь, чтоб вернуть процветание разоренной и изувеченной земле Хай-Халлака.

Когда-то заморские торговые корабли пользовались особыми правами, но война добралась и до них. Он сам с товарищами добивал в порту остатки врагов, опоздавших на свои последние корабли.

Озверев от собственной обреченности, враги поджигали