Я недоверчиво изогнула бровь.
- Но вот расшифровка тех сведений - это знания моей семьи и лично мои, полученные, кстати, по моей же инициативе, и делиться ими за 'просто так' я не согласен. Поэтому и хочу знать, что мне светит за то, что я поделюсь ими с тобой. Впрочем, если не хочешь, могу не делится. Можешь сама побегать вдоль речных берегов, поискать...
Я тяжело вздохнула. Выбора у меня не было, придется соглашаться на его условия.
- И что же ты хочешь за расшифровку? - хмуро поинтересовалась я, уже предполагая, каким будет ответ.
- Одного поцелуя будет достаточно, - подумав нарочито долго, решился юноша. - Но настоящего, в губы, а не просто 'клюнуть в щечку'.
- Нахал! - сообщила я.
Вэл не стал спорить, только улыбнулся и руками развел, мол, на том и стоим.
- Как ты вообще в адепты света угодил? - не успокаивалась я.
Но этот нахал, полностью оправдывая данную мной только что характеристику, отвечать не стал, лишь пожал плечами.
- Выкладывай свою расшифровку, - сдалась я, для порядка посверлив послушника уничижительным взглядом.
Не то чтобы я была против того, чтобы поцеловать его (в конце концов, мне, согласно верованиям адептов света, положено праведников к греху склонять), но пускай не думает, что перводемоны так легко сдаются.
- А поцелуй?
- Не так быстро, - осадила его я. - Я тоже за 'просто так', в смысле, за бесполезный треп никого целовать не собираюсь!
Но, натолкнувшись на щенячий взгляд молодого послушника, смягчилась:
- Выкладывай. Если я по твоей наводке найду нужную усыпальницу, я тебя аж два раза поцелую. А если нет, то влеплю три пощечины.
- За что?! - округлил глаза Вэл.
- Первую за наглость, - загнула палец я. - Вторую за шантаж, а третью... да хотя бы за то, как ты на мои ноги пялишься! Адепт Ану, ага...
Ну да, порванное платье открывало весьма интересную, с точки зрения послушника, картину.
- Э... ну... в общем... - смутился пойманный с поличным Вэл. - Не только на ноги... Ты бы и вправду срам прикрыла, а то у меня сейчас вся расшифровка из головы вылетит...
Расшифровкой этот нахал со мной все же поделился, хоть и позубоскалил изрядно, так что вечером следующего дня, сегодня то бишь, я стояла на левом берегу Левого же притока Наргонтии, исследовала пространство на предмет наличия вкраплений родонита и лениво разглядывала окутанные предрассветной дымкой очертания города на противоположном берегу.
Ветер шелестит в кронах деревьев, волны медленно накатывают на прибрежные камни, ласково целуя их, в воздухе разлиты ароматы трав и листвы, еще свежих, не успевших огрубеть от летнего зноя... Да-а, отвыкла я от мира живых, отвыкла. Нет, я, конечно, часто бываю здесь по, так сказать, долгу службы, но у меня в процессе выполнения заданий нет ни сил, ни времени, ни желания любоваться красотами мира живых или вспоминать, как сама жила в нем. Тогда все воспринималось иначе. Не так остро, что ли... Но вновь привыкнуть вряд ли успею, я ж перводемон теперь, у меня сфера обитания другая, а здесь я так, проездом, можно сказать.
Несколько пластов родонита, который, как выяснилось, и является священным камнем почившей ныне в забвении покровительницы кающихся, обнаружились примерно в километре выше по течению притока, в основании поросших лесом холмов, расстилавшихся на несколько миль от берега притока и до самого Южного тракта (да, такое заклятие перводемонам тоже доступно!). Это, кстати, и есть причина того, что Наргонта не стала расширяться в эту сторону.
Так вот, наличие пластов родонита в крайне скромном количестве, да еще и расположенных, на мой взгляд, бессистемно, в этих местах вряд ли объясняется естественными причинами, ведь что скальное основание холмов состоит, в основном, из известняка и песчаника, которые вряд ли находятся в родстве с черно-розовой породой. Стало быть, Вэл не ошибся, по крайней мере, хоть в чем-то.
Еще, если верить ему, жена Вечного Охотника была родом из Наргонты, которая в те времена составляла едва ли не треть от себя нынешней. И почему-то ее и ее детей не стали хоронить на единственном по тем временам городском кладбище, том самом, что нынче называют Старым и обходят стороной... ну да, все, кроме Лоти и ее бедового муженька! И сейчас я очень надеюсь, что не уподоблюсь им.
Помимо нужного мне камня поисковое заклятие обнаружило еще эманации какой-то сложной волшбы, творящейся в непосредственной близости от одного из холмов с местечковым вкраплением родонита, а заодно присутствие там четырех взрослых мужчин. Что за дела?! Не мешкая ни минуты, я перенеслась туда, но, не зная, с чем мне предстоит столкнуться, решила не лезть на рожон, а для начала спрятаться и понаблюдать. Разведать, так сказать, обстановку.
Как оказалось, непосредственно до волшбы у подножия ближайшего к берегу 'родонитового' холма дело не дошло - симпатичный храгын, в котором явно угадывалась изрядная примесь крови иной расы, то ли человеческой, то ли расы трегничей, увлеченно чертил на небольшой поляне какую-то мозголомную фигуру. Следом за ним обрюзгший, обильно потеющий человек в одежде, больше подходящей для города, чем для леса, шел, согнувшись в три погибели, и лил на прорезанные линии из внушительной бутыли какое-то зелье, отчего линии на земле вспыхивали белым светом. Еще двое находились чуть поодаль, видимо, чтобы не путаться под ногами - сидели на поваленном бревне за пределами поляны, и наблюдали за действиями первых двух. Один из них, тот, что с выправкой и повадками военного, то и дело пытался завести ничего не значащий разговор, однако его собеседник его не поддерживал. Впрочем, последний, скрытый от меня стволом мощного дуба, здорово нервничал. Его волнение, нетерпение и беспокойство просто-таки витали в воздухе. Зуб даю, что это по его инициативе эти четверо и заявились сюда. И мне почему-то кажется, что я... Хм...
Терзаемая любопытством и надежно скрытая от глаз смертных пологом невидимости, я подбираюсь поближе. О, знакомые все лица! В