сразу нападут на её след — но каких только страхов она не натерпелась за ночь! При мысли о волках и медведях ноги переставали её слушаться, зато раздавшийся иной раз стон (возможно, какого–то призрака) изумительно ускорял её шаги. Таким вот образом, то бегом, то крадучись, Майра и пробиралась сквозь сумрачный лес, с ёкающим сердцем и молитвой на устах.

* * *

Крестьянин остановился, опираясь на короткий черенок тяпки, и поглядел вдаль таким пустым взглядом, что было трудно поверить, будто он что–то там видит. Обёртывавшая ему ноги грубая ткань удерживалась на месте скрещёнными подвязками, а обувью служили ему деревянные башмаки. Он стоял разинув рот, низколобый мужик с шапкой чёрных волос.

Затем подошёл субъект, одетый получше, в сапогах и куртке из овчины, с дубиной в руках, и рявкнул на крестьянина. Мужик со вздохом опустил взгляд и принялся снова выпалывать сорняки.

Слов его Алеа, конечно, слышать не могла — картинка бралась с орбиты, и, хотя свет–то двадцать тысяч миль преодолевал мигом, звуковые волны обладали более ограниченным диапазоном. Девушка повернулась к Гару — ну, на самом–то деле к Магнусу, но она всегда будет мысленно называть его Гаром — и сказала:

— Достаточно плохо, но я видела и похуже. На самом–то деле, я жила и похуже.

— Так же как и я, — согласился Гар. — Эта планета может подождать. У тебя, Геркаймер, должны быть в файлах и более крайние случаи.

— Конечно, Магнус, — ответил корабельный компьютер. — Насколько крайний случай тебе нужен?

— Сперва — там где хуже всего.

— Хуже всего — в тридцати световых годах отсюда, Магнус, а по пути есть два менее тяжёлых случая.

— Если они менее тяжёлые, — рассудила Алеа — то мы там не нужны.

— Давай всё–таки взглянем, — не согласился Магнус. — Если самый тяжёлый случай выглядит ужасно, то менее тяжёлые возможно выглядят страшно. Возможно мы не сможем заставить себя пройти мимо.

— А, ладно, — уступила с мученическим вздохом Алеа. — Который из тяжёлых случаев ближе всех?

Они сидели в роскошном салоне принадлежащего Магнусу космического корабля «Геркаймер». Компьютер и корабль были так тесно взаимосвязаны, что никто б не смог отличить один от другого. Сидели они, утонув в мягких креслах, которые подстраивались под очертания их тел. Между ними стояла на порфировых ножках плита из нефрита, и если материалы и не принадлежали к безусловно естественным, то определить это можно было лишь с помощью электронного микроскопа. Вокруг них растянулся темно–красный ковёр с длинным ворсом. Стены терялись в тени, за исключением освещённых замаскированными лампами картин. Такие же лампы освещали и кресла. Все прочее скрывалось в надушённом сумраке. Из спрятанных динамиков лились негромкие звуки музыки Моцарта.

Алеа ёрзала в кресле, чувствуя себя виноватой из–за пребывания в такой роскоши, когда изображаемые перед ними в воздухе люди прозябали в такой страшной нищете, а люди эти казались столь реальными, словно действительно находились прямо перед ними в гостиной.

— Это жители Беты Тельца Четыре, — сообщил им Геркаймер.

Алеа уставилась во все глаза на круг одетых лишь в набедренные повязки мужчин и женщин в сбруе, низко согнувшихся над спицами какой–то крестовины, оказавшейся мельничным колесом. Надсмотрщик в кожаной безрукавке и сапогах стоял, надзирая за работой, с кнутом в руке. За спиной у него бродили пасущиеся волы.

— Людей на этой планете куда больше, чем тяглового скота, — пояснил Геркаймер, — и поэтому мужчины и женщины трудятся в то время, как волы набирают вес, обеспечивая нежным мясом пиршества лордов. Всего на планете проживает пятнадцать сотен правителей и миллион крепостных, вместе с двенадцатью тысячами надсмотрщиков и надзирателей, которые присматривают за тем, чтобы крепостные оставались достаточно здоровыми для дальнейшей работы, и погоняют их до полной отдачи сил.

— Куда хуже, чем на последней виденной нами планете, — содрогнулась Алеа. И повернулась к Магнусу. — А где Геркаймер нашёл эти сведения?

— Ему их сгрузил робот моего отца. — Магнус попытался не думать о сгруженных заодно Вексом подробностях о его семье и о нем самом. — Мой отец — агент ПОИСКа, Почтённого Общества Искоренителей Складывающихся Корпоративностей. После того как Земля сбросила власть ПЕСТа, Пролетарского Единоначального Содружества Терры, реакционного правительства оборвавшего связи с пограничными планетами, ПОИСК исследовал колониальные планеты с целью посмотреть, как там они пережили века изоляции. Туда тайком доставляли агентов, и те разъезжали, где только могли, снимая все скрытыми камерами. Когда корабли подбирали их и увозили назад в штаб–квартиру ПОИСКа, агенты заносили снятое в картотеку, наряду со своими донесениями обо всем увиденном. — Он пожал плечами. — ПЕСТ утратил довольно много донесений о том, какие планеты колонизировали, и более поздние исследователи случайно наткнулись на некоторые из них. — Магнус не стал упоминать, что его родная планета относилась к числу таких миров.

— Значит, там, возможно, осталось ещё много необнаруженных?

Магнус кивнул:

— По правде говоря, никто не знает, сколько. За последний век колонизации, целой уйме всяких недовольных групп удалось наскрести достаточно денег для покупки и снаряжения собственных колониальных кораблей, на которых они и нырнули поглубже в галактику, пытаясь найти пригодные для обитания планеты. Некоторые потом прислали сообщения, а некоторые нет. ПОИСК полагает, что большая доля этих последних погибла.

— Но некоторые выжили?

— Выжили, и не хотят быть найденными — или по крайней мере их основатели этого не хотели. Некоторые из тех групп которые покинули Землю с целью основать идеальные по их представлениям общества, нарочно не давали никому знать о том, куда они направляются. Другие вообще–то собирались сообщить, но отнеслись к этому довольно беззаботно. И мы не знаем, какие колонии выжили, а какие нет.

— Но мы ведь ничего для них сделать не можем, не так ли? — содрогнулась Алеа.

— Да, если случайно не наткнёмся на них — ничего.

— И мы совершенно не представляем, какие они?

— Ну, нам известно, что они не доросли до межзвёздных перелётов, иначе мы про них услышали б, — отозвался Магнус. — Помимо этого, нам известно лишь, что у некоторых из найденных нами сложились очень экстравагантные культуры.

Алеа основательно подумала о том, что именно могло означать тут слово «экстравагантные», и снова содрогнулась, скрыв это от Магнуса. Страх заставил её говорить чуть более резко.

— Если вы там в ПОИСКе знаете…

— Я в