машет она рукой. — Места, говорят, нет.

— Может, объявление дать, — неуверенно предлагаю я. — «Отдаем домик детский, разукрашенный — за так…»

— Ты быть хоть сейчас помолчал со своими шуточками, — сердится Наташа. Оглядывает домик. — Да и в самом деле, рухлядь рухлядью уже. Кому нужен? Давай уж как решили.

Что ж, делать нечего. Я подхватываю домик, неуклюже протискиваюсь в дверь, спускаюсь во двор и несу его к мусорной площадке. Я тороплюсь, мне кажется, все оглядываются на меня. Но вот наконец площадка, ставлю домик на бетонную плиту рядом с угрюмыми металлическими ящиками, подправляю трубу и быстро, не оглядываясь, ухожу.

Наташа уже подмела пол. Детская выглядит непривычно пусто и голо.

— Посмотри!

Я подхожу к окну. Отсюда хорошо видна мусорка. Золотистая крыша домика, покачиваясь, удаляется от малоприятного пристанища прямиком к детской площадке. Вокруг домика копошится малышня. В открытое окно доносится разноголосое повизгивание.

— Ну, вот видишь?

— Надолго ли? Передавали: ожидаются дожди с грозами.

— Что ж, погибать, так с музыкой.

— Опять ты со своими шуточками?!

Нет, шутить я нисколько не собирался. Домик и в самом деле, хотя и скрывался от ливней под крышей детской веранды, недолго пробыл во дворе. Но, проснувшись как-то утром и не обнаружив на чисто выскобленной дворниками площадке нашего домика, я не испытал недавнего чувства неловкости и обиды.

Все прошло и завершилось своим чередом.