наполненную до краев тарелку. Если бы все зависело только от меня, она готовила бы сейчас праздничный ужин в честь моего возвращения вместо ЛеБланка. Я могу питаться бифштексами, где угодно. Но превосходные южнокорейские домашние блюда сложно найти на восточном побережье.

До дома Кейди недалеко. Я помню, как ездил на велосипеде до ее дома сто лет назад, когда жизнь была намного проще. Когда мы были друзьями. Когда были полны чувства зарождения чего-то большего. Когда я был уверен, что умру, если не буду дышать ею каждую секунду своего каждого дня.

Но жизнь добралась и до нас.

Реальность стала тем, с чем мне пришлось иметь дело.

К счастью для нас, решать проблемы — мое призвание. Наше препятствие было как раз в этом. И теперь я готов подхватить ее на руки, бальзамом исцелить ее разбитое сердце и, наконец, сделать ее своей.

Каждую разбитую частичку ее.

Своей. 

* * * 

Когда я подъезжаю к ее дому, первое, что замечаю, — облупившуюся от стен краску. Крыльцо, кажется, покосилось на один бок. Все заросло травой. Сердце в груди болит. Меня переполняет чувство ответственности, и я хочу выбить из себя дерьмо за то, что позволил этому случиться.

Больше никогда.

Никогда снова.

Когда я слышу исполнение на фортепиано популярной детской песенки «Греби, греби, управляй своей лодкой», то замедляю шаги. Мое намерение — вмешаться, найти мою девочку, упасть к ее ногам и разгрести все это дерьмо.

Но когда она работает, я не могу этого сделать.

По крайней мере, пока.

Я терпеливо жду на самой нижней ступеньке, пока, наконец, не появляется маленькая девочка с длинной черной косой до середины спины. Она вприпрыжку спускается по лестнице. Проскальзывает мимо меня. Поднимает велосипед, лежавший на боку на подъездной дорожке, и стремительно уезжает. Не теряя времени, я поднимаюсь по лестнице широкими шагами. Из-за своего длительного отсутствия я вынужден постучаться в дверь. Но что касается Кейди — ее лучше застать врасплох.

— Кейди? — зову я и влетаю в дверь. И первое, что замечаю, — здесь чертовски жарко. Мне интересно, почему не включен кондиционер. Лето станет невыносимым. Кондиционер либо сломан, либо Сьюзи применяет один из способов экономии денег. В любом случае, я собираюсь разобраться с этим. 

* * * 

Меня встречает тишина. Пианино брошено. Вьетнамки Кейди оставлены под скамейкой, а бутылка холодной воды стоит на подставке рядом. Я открываю рот, чтобы снова ее позвать, но слышу скрип половицы. Я поднимаю взгляд. На моих губах играет улыбка, пока я не встречаюсь взглядом со скучающим гребаным Боунзом. Плечом он опирается о стену. И как обычно, он без рубашки. Меня раздражает, что он разгуливает полуголым всякий раз, когда я его вижу. Ведь в дом постоянно приходят на занятия дети.

— Где Кейди?

Боунз пожимает плечами и неторопливо шагает к дивану. Молчанием он игнорирует мой вопрос. Я стискиваю зубы. Я вижу, как он садится и засовывает руку в карман. Не спеша достает деревянную долбленку, предназначенную для хранения марихуаны. Он переворачивает верхнюю часть. Оттуда выскальзывает штука, из которой он ее курит. Я с раздражением наблюдаю, как Боунз мизинцем проталкивает травку. Затем берет зажигалку. Сверкнув металлической крышкой, он подносит пламя к кончику курилки и делает глубокую затяжку.

Кейди будет в ярости, если узнает, что он курит травку в ее гостиной.

— Тебе лучше бросить эту хрень, парень, — громко ворчу я и большими шагами иду к креслу. Я сажусь и, резко наклонившись вперед, ставлю локти на колени. Встречаюсь взглядом с его покрасневшими глазами. — Я хочу ее увидеть. Где она, черт возьми?

Боунз делает глубокую затяжку, прежде чем ответить мне.

— Она не хочет тебя видеть. Это очевидно. Ведь ты, черт возьми, разбил ее чертово сердце, когда ушел. Думаешь, она захочет когда-нибудь снова увидеть тебя? — его слова жалят, а глаза выдают огорчение.

Я умею читать Боунза так же легко, как и Кейди.

Когда-то мы были Жуткой Троицей. Теперь — мы ничто.

Я провожу пальцами по своим влажным от пота волосам и понимаю, что они теперь торчат во все стороны. Мне нужно обязательно принять душ перед ужином в ресторане. Боунз, прищурившись, наблюдает за моими действиями. Его глаза полыхают гневом.

— Мы оба знаем, что это она прогнала меня, Боунз. И все эти годы прогоняла снова и снова. Но, знаешь, что? Мне надоело, что меня прогоняют. Я знаю, чего хочу. И я хочу ее. И мне плевать, что придется вытаскивать ее из этой чертовой дыры. В свои объятия.

Боунз усмехается.

— Включите своих гребаных поющих клоунов. Давайте все поклонимся великому доктору Андерсону. Он наконец-то решился вернуть свою девушку.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.

— Мы с Кейди сможем привести в порядок наши отношения. Сейчас мне просто нужно увидеть ее.

— Но она встречается кое с кем, — дразнит меня Боунз. — С кем-то, кто выглядит намного лучше. С кем-то, кто трахается как чемпион. С кем-то вроде меня.

В ответ я могу лишь хохотать, но это горький смех.

— Мы оба хорошо знаем, что она с тобой не встречается. Твои навыки общения оставляют желать лучшего.

Неожиданно Боунз цепенеет после моих слов.

— Чеееееееееерт.

Я в недоумении поднимаю бровь.

— Что?!

— Я пообещал Кейди найти того, кто починит чертов кондиционер. Черт побери, если бы я не забыл... — ворчит он. — Я был на пути к моему приятелю Дэви, чтобы купить немного дозы. Я должен был спросить его соседа, придет ли он взглянуть на кондиционер. Но, черт побери, сестра Дэви лизала у меня и шептала мне на ухо про все то дерьмо, что хотела делать со мной. Я был чертовски смущен ее буферами и сосками с райским вкусом, размером с пепперони.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Мои кулаки непроизвольно сжимаются. Когда я вновь открываю глаза, Боунз с интересом наблюдает за мной.

— Ты тоже неровно дышишь к сестре Дэви? Я бы поделился ею с тобой, красавчик. Сучка, вероятно, любит двойное проникновение или вроде того. Уверен, что у тебя точно встанет, Йео, — он облизывает губы с тонким намеком. — Хочешь затянуться?

Боунз протягивает мне дозу. Но я качаю головой, выражая отказ.

— Хочу пригласить Кейди сегодня вечером на ужин. Можешь передать ей сообщение?

— Ага, — его глаза бессовестно сверкают.

Я лишь качаю в ответ головой.

— Отлично, тогда я оставлю ей записку.

Я встаю и направляюсь в кухню. Агата держит ее в безукоризненной чистоте. Здесь всегда пахнет хлоркой и апельсинами. Около телефона на стойке лежит розовый блокнот со стикерами. С большой буквой «А» наверху. Я отрываю листочек и нахожу розовый маркер.