скользнул на лестничную площадку. Пролеты, ведущие на нижние этажи, обвалились, оставался только ход наверх. А там меня уже ждали. Вороны, клюющие ссохшийся труп, с противным карканьем вспорхнули и махая черными как полночь крыльями, улетели в окно. Мертвец лежал на краю обвалившейся лестницы, насаженный на торчащую арматурину, рядом валялся ржавый пожарный топор. Стараясь не глядеть на жуткую гримасу умершего, смотрящего на меня пустыми провалами глазниц, я подхватил топорик и заткнул его за пояс. Наверху раздался хруст битого стекла и робкие, шуршащие шаги. Я поспешно скрылся, затаился в темном санузле совсем рядом с выходом.

Людоед резко ворвался в коридор, держа наготове свое мачете. Напряженно замер, оглядываясь. Он был чуть ниже меня, но выглядел плечистым и крепким. Такого мне в ближнем бою не одолеть. Придется брать исподтишка. На полу, среди строительной крошки, валялся большой кусок медного провода, подхватив его, я стал подкрадываться. В последнюю секунду под сапогом захрустели осколки стекла, враг обернуться не успел — с накинутой на шею удавкой не очень выходит давать врагу отпор. Хрипящего людоеда, я потащил обратно в туалет, тот вырывался, но в итоге затихнув, обмяк, кулем завалившись на пол.

Я заглянул в небольшую щелочку между косяком и дверью, из-под которой выбивалась бледная полоска света. Коридор пустовал, вновь настала звенящая тишина, нарушаемая резкими порывами ветра. Приготовив топор, я отворил дверь…

— А-а-а!!!

От удара в глазах потемнело. Я пытался отбиться, но топор выбили из рук и я, подхваченный за грудки чьими-то ручищами, отправился в свободный полет. На этот раз в ближайший стол. В этих офисах все было разделено на ячейки, ограниченные стеклянными перегородками. Вот в одну из таких я влетел на всей своей крейсерской скорости. Со звоном снес перегородку и врезался в компьютерный стол. Финальным аккордом в этой композиции под остроумным названием «Офисная какофония», стал грохот падающего монитора.

Кости, кажется, еще оставались целыми, но вот болело все тело. Сквозь кровавую пелену я увидел тень два метра ростом, вальяжно плывущую ко мне. Песенка спета?!

Я собрал последние силы в кулак и кинулся прямо на тень, но та сильным ударом отбросила меня назад. На некоторое время все размытые пятна обрели былую четкость — двухметрового роста бугай, скалой нависал надо мной с занесенным для удара самодельным копьем. А вот теперь все! Револьвер отлетел далеко, его я так и не использовал, впопыхах совершенно забыл. Да я бы все равно не попал — в глазах безумной чехардой плясали пятна. Оставался только фонарь, лежащий рядом со мной.

Я вдавил рычажок и ярчайший пучок света ударил в глаза моего обидчика. Тот ослепленный резкой вспышкой, закрыл лицо руками — оно и не удивительно, после Катастрофы климат и время как-то странно сдвинулись, теперь темнело стало очень рано, а днем почти всегда преобладала пасмурная погода. Вот тебе и немножко солнышка!

Возникшей секундной заминки мне хватило дабы врезать бугаю ногой в живот и, подхватив обороненное копье, вогнать его между ребер. Обессилив, я уселся на истекающий кровью труп. Сейчас мне было наплевать, где сидеть и как. В голове и в коленках пусто, в душе пусто. Сам удивился наступившему безразличию и хладнокровию. Я не спеша подобрал пистолет и принялся выискивать последнего «охотника на людей». Тот не отличался сильным умом и заметил меня только когда подошел практически вплотную. Всего лишь один выстрел, и он покрасил стену в красный цвет.

Опустошенный облокотился на шершавую стену и сполз вниз. Приложился к фляжке, утолив жар внутри, вслушался в вой ветра. Спустя пару минут зашелестел холодный дождь, накрывая мертвый мегаполис сонным спокойствием. А я так и сидел посреди пустого этажа и ни о чем не думал.

Просто углубился в себя…

1

«…Это был парк. Зеленые шатры древесных крон нависали над головой, сквозь хитросплетения веток и листьев пробивались яркие лучи полуденного солнца. А вокруг были люди. Много людей. У них не имелось оружия, они в напряжении не оглядывались по сторонам, не бросались друг на друга, выцарапывая глаза и перегрызая глотки. Даже одевались они как-то… не так. Они ели какую-то необычную еду. Кажется, ее называли „мороженое“. Мороженое. А почему именно мороженое, а не, например, плавленое? Ах, да, они ведь, замораживали молоко вместе с другими ингредиентами и ели его. А я даже не помню, что это, даже не помню этот вкус. Может оно вкуснее всего на свете?

Больше всего меня пугало в этой, не соответствующей жуткому настоящему картине, безразличие этих людей. Всем не было до меня дела. Они просто ходили вокруг, говорили, смеялись, плакали… А я был их призраком. Не существующей бездушной тенью или куклой, которая не имеет сердца, но пытается влиться в жизнь чуждого ей мира. Просто смотрел, вглядывался в лица полные безразличия, искал того, кому я нужен. Того, кто взглянет на меня из толпы, улыбнется, протянет руку. Человека, которому не безразличен бездушный призрак…»

* * *

Я сидел в стылом вестибюле офисного центра, проверяя снаряжение. На смену потерянному винчестеру пришел найденный мною охотничий дробовик людоедов. Мне, как и любому другому искателю, приходилось периодически выбираться в город, за различного рода ценностями — запчастями, топливом, пищей… Сегодня сходил в офисный центр, чуть не был съеден бандой каннибалов за какие-то шестеренки и другой хлам, в котором ничего не понимаю. Но за этот хлам в зоне безопасности № 21 на седьмой авеню давали неплохой паек. Все жители получали горох и несколько строчек макарон, чуть реже немного крупы и сушеных овощей. А вот искателям, приносившим всякие запчасти и другие полезные вещи, порой перепадали мясные консервы, а иногда и банки с овощным супом! Для многих этой чудеснейшей еды просто не существовало. И ради этого, толпы людей, гонимые нуждой, рвались в глубины умершего Мегаполиса, чтобы отыскать хоть что-нибудь и за эти, с трудом найденные крохи, получить хоть пол пайка, хоть сотую его часть! Однако почти никто не возвращался, только каждый двадцатый, а то и тридцатый мог выжить среди мародеров и охотников за людьми. Они и получали этот вожделенный паек.

Пока мне везло, удавалось выбираться из лап Смерти, а заодно и находить годные для бартера предметы. В перерывах между изнурительными переходами по пустынным улицам, я вновь и вновь задавался вопросом: «Зачем?». Вновь и вновь рваться в полный опасностей город? Только ради добычи? Или ради чего-то еще?

…Наконец, я смог закурить. Затянулся, выпустил сизое облачко дыма, которое лениво поднялось вверх, к