красные прожилки. Макияж, наложенный для камер, не скрывал ее бледности, которая становилась еще заметнее из-за снежинок, тающих у нее на лбу и щеках.

— Может, поедешь домой и отдохнешь? — спросил он. — Тебе необходимо отдохнуть.

— Мне надо написать статью для моей колонки.

— Все-таки попробуй хоть часок поспать. Я тебя жду без четверти шесть?

— Стив, я не уверена…

— А я уверен. Мы не виделись три недели. Луфтсы уйдут отпраздновать свою годовщину, и я хочу провести вечер с тобой и Нийлом.

Не обращая внимания на людей, торопливо входящих в здание Рокфеллеровского центра, Стив сжал лицо Шэрон в ладонях и повернул к себе.

Оно было грустным и тревожным. Он сказал проникновенно:

— Я люблю тебя, Шэрон. Ты знаешь, как последние недели я тосковал без тебя! Нам необходимо поговорить о нас с тобой.

— Стив, мы не сходимся во взглядах. Мы…

Он нагнулся и поцеловал ее. Она плотно сомкнула губы. Он почувствовал, как напряглось ее тело. Отступив, он махнул рукой проезжающему такси. Когда оно остановилось возле них, он распахнул перед ней дверцу и дал шоферу адрес «Ньюс-Диспетч». Перед тем как закрыть дверцу, он спросил:

— Могу я рассчитывать на тебя сегодня вечером?

Она молча кивнула. Стив следил, как машина свернула на Пятую-авеню, а потом быстро зашагал на запад. Эту ночь он провел в отеле «Готем», потому что в телестудии его ждали к половине седьмого утра, и теперь торопился позвонить Нийлу до того, как мальчик отправится в школу. Всякий раз, когда он не ночевал дома, его грызла тревога. У Нийла все еще случались кошмары, он все еще просыпался, задыхаясь от приступа астмы. Миссис Луфтс всегда сразу вызывала доктора, но все же…

Зима выдалась такая холодная и сырая. Может быть, весной, когда Нийл опять начнет гулять, он немножко окрепнет. Он всегда такой бледненький.

Весна! Господи, уже весна. Где-то ночью миновало мгновение весеннего равноденствия, и зима формально закончилась. Но, слушая прогноз погоды, об этом было трудно догадаться.

Стив дошел до угла и повернул на север, вдруг подумав, что они с Шэрон встречаются ровнехонько шесть месяцев. Когда он зашел за ней на ее квартиру в тот первый месяц, она предложила пройтись по Центральному парку до «Таверны на лужайке». Он предупредил ее, что за последние часы сильно похолодало, и напомнил, что с этого дня официально начинается осень.

— Чудесно! — сказала она. — Мне как раз приелось лето.

Первые несколько кварталов они прошли почти молча. Он смотрел, как легко она шагает в ногу с ним, как коричневато-золотистый костюм, совершенно в цвет ее волос и стянутый поясом, подчеркивает стройность ее фигуры. Он вспомнил, как порывы ветра обрывали с деревьев первые сухие листья, а заходящее солнце подчеркивало глубокую синеву осеннего неба.

— В такие вечера мне всегда вспоминается песня из «Камелота», — сказала она. — Ну вы знаете, «Если я с тобой расстанусь». — Она тихонько запела: — «Осенью с тобой расстаться я, наверно, не смогу. Видела я, как сверкал ты, первым инеем одет. И с тобой порой осенней не расстанусь, нет…» — У нее было чудесное контральто.

Если я с тобой расстанусь…

В эту минуту он и влюбился в нее?

Тот вечер был таким прекрасным! Они долго сидели за ужином — люди за соседними столиками успели смениться другими.

О чем они говорили тогда? Обо всем. Ее отец был инженером-нефтяником. Она и обе сестры родились за границей. Они обе замужем.

— А как вы уцелели? — Он не сумел удержаться от этого вопроса. Но и она, и он знали, что на самом деле он спросил: «Есть ли в вашей жизни кто-то по-настоящему важный?»

Но никого не оказалось. До того, как она начала вести свою колонку, газета ее постоянно куда-нибудь посылала. Это было страшно интересно, увлекательно, и она просто не знала, как промчались семь лет после окончания колледжа.

Назад они тоже пошли пешком и после второго квартала держались за руки. Она пригласила его зайти выпить на сон грядущий. Слово «сон» было произнесено с еле заметным ударением.

Пока он смешивал коктейль, она зажгла растопку в камине, и они сели рядом, глядя на пламя.

Стив живо помнил все ощущения этого часа, то, как в отблесках огня ее волосы отливали золотом, а на ее классический профиль ложились тени и какой пленительной казалась ее внезапная улыбка. Ему всем существом хотелось обнять ее, но он ограничился мимолетным поцелуем, когда уходил.

— В субботу, если вы не заняты… — Он выжидающе замолчал.

— Я не занята.

— Так я позвоню утром.

И пока он ехал домой, ему стало ясно: неутолимый мучительный сердечный голод последних двух лет, возможно, исчезнет… Если я с тобой расстанусь… Не расставайся со мной, Шэрон!

Когда он вошел в дом номер 1347 на авеню Америк, было без четверти восемь. Сотрудники журнала «События» не имели обыкновения являться в редакцию спозаранку. Коридоры были безлюдны. Кивнув охраннику возле лифта, Стив поднялся на тридцать шестой этаж к себе в кабинет и позвонил домой. Трубку взяла миссис Луфтс.

— О, с Нийлом все хорошо. Он как раз завтракает, а вернее, поклевывает. Нийл, это твой папа.

— Привет, пап, — послышался голос Нийла. — Ты когда придешь домой?

— В полдевятого наверняка. В пять у меня заседание. А Луфтсы все еще хотят пойти в кино, так?

— Угу.

— Шэрон приедет до шести, так что пусть идут.

— Я знаю. Ты мне говорил. — Голос Нийла ничего не выражал.

— Ну, желаю тебе хорошего дня, сынок. И оденься потеплее. Сейчас сильно похолодало. А снег у вас идет?

— Нет. Только пасмурно.

— Ну ладно. До вечера.

— Пока, пап.

Стив нахмурился. Как-то не верилось, что когда-то Нийл был жизнерадостным, солнечным ребенком. Смерть Нины изменила все. Вот если бы Нийл и Шэрон сблизились? Шэрон делала для этого все, искренне стараясь разбить его скорлупу, но Нийл не поддавался ни на дюйм — во всяком случае, пока.

Время. Все требовало времени. Со вздохом Стив повернулся к своему письменному столу и протянул руку за редакционной статьей, над которой работал накануне вечером.

Глава 3

Человек из номера 932 ушел из «Билтмора» в 9.30 утра. Он вышел через выход на Сорок четвертую улицу и пошел на восток в сторону Второй-авеню. Резкий жалящий снегом ветер подгонял пешеходов, заставляя их втягивать головы в плечи, повыше поднимать воротники.

Такая погода его устраивала. В такую погоду люди не замечают, что делают другие люди.

Его первой целью была лавка подержанных вещей на Второй-авеню за Тридцать четвертой улицей. Игнорируя автобусы, которые каждые несколько минут обгоняли его, он прошел четырнадцать кварталов. Прекрасная разминка, а ему следовало