Савченко Лена  Факультет убийц

Пролог

В доме маленькую семью сторонились, переговариваясь между собой, и невольно косились в ту сторону, где находилась квартира № 122.

Под домом следует понимать подъезд. Само здание тянулось долго, проходным не было и жили в нем дружно, но ограниченно. Жильцы из соседних семи подъездов как-то не обращали внимание на странную паранойю людей и вообще старались не лезть. Как и было сказано — все общение заканчивалось между лестничными пролетами и дальше, как правило, не заходило. За всеми не уследишь: помимо того, что дом был длинный, высоту имел в 6 этажей. Для такого маленького городка редкость.

Тут царила какая-то вечно странная атмосфера уюта, все под рукой и рядом. Заречный можно было исходить вдоль и поперек часа за два, если охватывать еще и частные сектора по окраинам. Жили в основном, там людипреклонного возраста, молодые старались уехать куда-то, не видя шанса на развитие в захолустье. Может, он и имел под боком АтомнуюЭлектоСтанцию, может и получал там люд прилично, но кроме этого делать там было ровным счетом нечего.

Такая же масса обитала и в подъезде № 8, последнем в этом доме, формой очень схожим с уставшей змеей. Людей младше сорока лет найти было невозможно, опираясь, по крайней мере, на внешние параметры.

После работы или в выходные они могли запросто позвать соседей на ужин, поговорить о последних событиях города (хотя мало чего там происходило, если честно), немного посплетничать, выпить бокал, стакан или рюмку другую и разойтись по своим.

В выше упомянутой квартире тоже жила пожилая пара, честно заслужившая хорошую пенсию, почему-то ее не получающая, как и многие. Но им хватало на жизнь, так что старички не жаловались. В середине октября 2001 годаони внезапно куда-то пропали. Не попрощавшись ни с кем, не оставив записки на двери, ни ключей под ковриком. Просто Зинаида Михайловна с утра не вышла в магазин, соседи забеспокоились. Дверь в ответ на упорные звонки и стуки не открылась, вызвали милицию. Люди в форме вскрыли замок, но только руками развели — в квартире не нашлось никакого следа пребывания прошлых жильцов. Осталась только мебель, да кухонный гарнитур, вместе с посудой. Ни одежды, ни цветов на подоконнике, кошка тоже отсутствовала.

— Съехали они, граждане, а вы тут панику разводите.

Единственное, что услышали люди, потом дверь вернулась в исходное положение и стражи порядка покинули подъезд, подняв ворота курток на улице, пряча шею от проливного дождя.

На следующий же день туда въехала молодая женщина странного вида, по мнению проживающих в подъезде № 8. В первый раз увидели ее в подъезде поздним утром — может это и случилось бы позже, если не грохот, вызванный падением часов с маятником и отборной руганью.

На шум начали открываться двери, высовываться любопытные лица и представилась им следующая картина: двое бугаев пытаются поднять предмет мебели, с чудом не разбившимся стеклом и вообще кажется без царапинки, а на все это дело с высоты 6 ступенек от лестничного пролета смотрит странно одетая девица. Белоснежную, явно свободную, рубаху поддерживал туго утянутый корсет из кожи. Брюки наоборот были в обтяжку, наверняка тяжелые сапоги до колена без каблука, вишенкой на тортике служил кинжал на правом бедре, который крепился на ремнях.

— Простите, вам может помочь? — некий крепкий для своего возраста человек выступил на холодный кафель, оценивающим взглядом окидывая все это действо. В домашних трениках и тапочках, он принес с собой едва заметный запах сигарет и тоску по чему-то давно забытому.

— Спасибо, не нужно, сами дотащат, — с улыбкой женщина обернулась. Старичка как ветром сдуло, дверь за ним захлопнулась, как и все остальные, оставив троицу в гордом одиночестве. Она рассеяно пожала плечами, поднявшись на еще одну ступень: и чего они?

— Ирина, вы бы шрам свой… — высунулся один горе работник из-за часов, осторожно показывая полусогнутым пальцем на свой глаз.

— Помолчи, — фыркнула она, осторожно шевеля пальцами руки, даже не поднимая ее и ощущая противное покалывание в полосе через все лицо. Через несколько секунд от некогда страшной раны, оставленной ныне хорошим приятелем не осталось и следа.

Ирина была красива. На таких в толпе оборачиваются и заглядываются с завистью или же восторгом. Старшая дочь в некогда великой семье, она достойно несла на своих всегда расправленных плечах то, что называют честью и достоинством. Здесь, в этом мире вряд ли люди смогли бы оценить это. Она смотрела без надменности, гордыни, но знала, пожалуй, себе цену, и никогда бы не взяла ни меньше, ни больше в то время, что числилась простым наемником в виду нужды. Огненные волосы кудрями вились ниже лопаток и находили свой конец где-то у талии. Пышные, они напоминали и правда костер, разве что не светились в темноте в отличии от зеленых глаз. Тот человек мог поклясться, что зрачок у женщины вертикальный и был сильно сужен в тот момент, когда взгляды их встретились. Он мог говорить что угодно, сейчас это были просто глаза, чуть ближе к изумрудному, но не так далеко от болотного, как это могло показаться на первый взгляд. Мягкие черты лица не были агрессивны: аккуратный нос, в меру выделенные скулы и все же красота ее чем-то пугала — раньше такую назвали бы дьявольской, но Ира была слишком в хороших с ним отношениях, чтобы назваться его слугой.

— В этом мире остались охотники или кто-нибудь подобный им?

— Да, их достаточно. В этом городе, уф… около трех групп.

— Значит придется поработать… чего встали? Еще три этажа! Время опять не стабильно, быстрее!

Через 2 недели ее увидели с ребенком. Она шла пешком со стороны больницы, несла его на руках, завернутого помимо того, что в детское одеяло еще и в вязаную шаль, которая была скорее уютной, нежели теплой. Сама Ирина одета была более просто, чем в день спонтанного знакомства с со своими соседями: какие-то джинсы, рубашка в синюю клетку и кожаная куртка.

И все равно была странна — на улице разве что не пошел снег: задувал порой ледяной ветер, забирался под ребра и за шиворот, заставлял женщину чуть сгибать плечи и иногда вздрагивать. Ветер же в свое удовольствие гонял пожухлые листья по дороге, собирая их в небольшие воронки, поднимал в небо, потом опускал обратно. Беспокоились собаки и кошки, цапаясь друг с другом, лая или шипя куда-то вверх, на одного им видимого кого-то очень, наверное, грозного и большого. Ветер трепал им шерстку, тоже заставлял ежиться, жаться к холодному кирпичу дома, и надеяться, что это поможет согреться хоть немного, потому что в подъезд их не пускали.

Серые тучи