Артур Таболов
Водяра
Вместо пролога
В НАШУ ГАВАНЬ ЗАХОДИЛИ КОРАБЛИ
Ранним утром 24 июня 1996 года на рейде грузинского порта Поти, расположенного в устье реки Риони, несущей в Черное море муть колхидских болот, встал на якорь малотоннажный танкер «Звезда Техаса», порт приписки Хьюстон, США. Едва отгрохотала в клюзах якорная цепь и умолк судовой дизель, наступившая оглушительная тишина наполнилась кваканьем миллионов лягушек. Собравшиеся на корме матросы, вымотанные двухнедельным переходом через неспокойную Атлантику, с удивлением прислушивались к этим необычным на море звукам и всматривались в далекий берег в предвкушении вожделенного отдыха.
Был полный штиль. Над водой стоял парной туман, подсвеченный невидимым из-за гор солнцем. Сквозь туман проступали очертания малоэтажных городских кварталов, стекающих к берегу, темнели сады. Над пустыми причалами стадом жирафов теснились желтые портальные краны. Никакого движения не было ни в городе, ни в порту. Казалось, что все живое оттягивает момент, когда придется выходить из хранящих ночную прохладу жилищ и окунаться в банную духоту дня.
— Если такая парилка сейчас, что будет днем? — заметил молодой штурман, высматривая с высоты капитанского мостика пограничный катер в бинокль, на линзах которого конденсировалась водяная пыль.
— Ливень, — отозвался капитан, вытирая платком дубленое лицо, напоминавшее пенек, обкатанный морским прибоем. — Что видишь?
— Ничего, сэр. Они еще не проснулись.
— Merde!
[1] При Советах было больше порядка, сторожевики встречали суда еще в нейтральных водах.
— Случалось ходить в эти места, сэр?
— Из всех мест, куда мне случалось ходить, это самое гнилое, сынок. Le pissoir de mer Noire.
[2] Не думал, что меня снова сюда занесет. И на чем? На этом корыте!
Штурман знал, что капитан имел диплом Ллойда и плавал на лучших пассажирских теплоходах трансатлантических линий. Если бы не пристрастие к бурбону и проявляемый при выпивке буйный нрав, он до сих пор стоял бы на мостике какой-нибудь «Куин Мэри». Но те времена давно прошли. Он и место капитана на «Звезде Техаса» получил только потому, что команда танкера формировалась в спешке и никого более подходящего под рукой не нашлось. Весь рейс капитан держался, и теперь медлительность местной погранслужбы приводила его в сильнейшее раздражение.
Чтобы отвлечь кэпа от мрачных мыслей, штурман сказал, невольно озвучивая душевные помыслы всего экипажа:
— Говорят, грузинские женщины очень красивые. Это так, сэр?
— Забудь, — буркнул капитан. — Нарвешься.
— На кинжал ревнивого горца?
— На триппер!
— Вот как? — удивился штурман. — Это у вас личный опыт?
— Заткнись, сынок, — попросил капитан. — Заткнись. И без тебя тошно!..
Пограничный катер подошел к «Звезде Техаса» только через полтора часа. На его флагштоке тяжелой тряпкой висело набухшее от сырости белое полотнище с красным крестом — государственный флаг Грузии. Вместе с нарядом пограничников на низкую палубу танкера спрыгнули три таможенника.
Проверка не выявила никаких нарушений. Когда с формальностями было покончено, капитан по морской традиции пригласил старших нарядов к себе в каюту, достал из бара литровую бутыль скотча и раскрыл ящик с кубинскими сигарами «Корона Коронас». От сигар гости вежливо отказались, а от виски не отказались.
— Добро пожаловать в Колхиду, на родину Золотого руна, — церемонно прижав руку к сердцу, гортанно произнес пограничник на чудовищном английском. — Надеемся, вам здесь понравится.
— Спасибо, офицер, — сдержанно ответил капитан. — Я был в ваших краях лет двадцать назад и получил незабываемые впечатления. Да, незабываемые. До сих пор помню. Ваше здоровье, джентльмены!..
Грузины вернулись на катер, возбужденно переговариваясь. Капитан догадывался, что их поразило: страховка груза. Танкер был застрахован на двести тысяч долларов, а груз — на двенадцать миллионов.
В танках «Звезды Техаса» находилось десять тысяч тонн американского зернового спирта класса «экстра» — высшей, после «люкса», степени очистки.
В тот же день известие о том, что в порту встал под разгрузку танкер с десятью тысячами тонн спирта, оживленно обсуждалось во всех кофейнях на набережной. С особым интересом оно было встречено людьми, деятельность которых проходила по ту сторону закона.
Десять тысяч тонн спирта стоимостью двенадцать миллионов долларов — это было серьезно.
Очень серьезно.
Тот, кто работает по ту сторону закона, должен строго соблюдать правила, действующие по ту сторону закона. Незнание правил, как и незнание законов, не освобождает от возмездия за их нарушение.
Исчезновение Гиви Кутаисского, молодого грузинского «вора в законе», джип которого через неделю после прихода в Поти «Звезды Техаса» случайно нашли в болотистой пойме Риони, прошло практически незамеченным. Местные власти даже не стали возбуждать уголовного дела. Трупа нет, никаких заявлений не поступало, а то обстоятельство, что кузов джипа был изрешечен пулевыми пробоинами, решили после некоторых раздумий не включать в протокол осмотра места происшествия. Чтобы не ухудшать отчетность нераскрытым преступлением. А то, что это преступление не будет раскрыто, сомнений не вызывало.
В Москве, куда после обретения Грузией независимости и полного ее обнищания, перебазировались почти все грузинские «законники», судьба Гиви тоже никого не взволновала. Его недолюбливали: слишком самонадеян, заносчив, старших не уважал. Да и законность его «коронации» вызывала сомнения. Слишком мало, всего шесть лет, он топтал зону, ничем себя на зоне не проявил. А вором стал за бабки, крупно отстегнув в общак. Таких новоявленных воров, «апельсинов», становилось все больше среди выходцев с юга и особенно среди амбициозных грузин.
Но хуже было другое. Слишком неряшливо работал Гиви. Его бригада специализировалась на ограблениях инкассаторов и пунктов обмена валюты. Ему везло, всякий раз удавалось уйти, но оставалось столько следов, что МУР перетряхивал всю грузинскую общину, надолго парализуя ее деятельность, и без того не слишком успешную из-за острой конкуренции с авторитетами славянской национальности и из-за милицейских «крыш», уверенно вытеснявших криминал из самых доходных бизнесов. Так что исчезновение Гиви было воспринято спокойно и даже не без некоторого облегчения.
Но когда на окраине Поти взорвался «мерседес» с Тенгизом, одним из самых авторитетных