яростный голос произнёс:

— Энн! Ради Бога, уберите отсюда эту сумасшедшую. Откуда она вообще тут взялась?

При звуках его голоса, миссис Маккарди побледнела:

— Мистер Уэйн, простите, это наша новая горничная, она приняла вас за грабителя. О, простите ещё раз, я не медленно её уволю!

Это что, Девлин Уэйн? Тот самый? Я напала на хозяина?! Пристрелите меня!

Поняв, что, я натворила, я стояла тихо, как мышка. Ну вот, блин, влипла, дальше некуда!

— Энн, помогите мне встать, и велите этой сумасшедшей держаться от меня подальше. Это же надо, в собственном доме, получить по башке собственной горничной, собственным же подносом!

— Эй, я не ваша собственность! — вырвалось у меня прежде, чем я сообразила захлопнуть рот.

Мужчина повернулся в мою сторону, и слова застряли у меня в горле. Боже мой! Разве такое возможно?

Он оказался парнем лет двадцати пяти, и таким…

Пока он был на полу, мне было трудно определить его рост, но стоило ему встать… Я и сама, не маленькая, но рядом с ним, я почувствовала себя мошкой. И даже удивилась сама себе, как это я умудрилась завалить такую особь?

Темно каштановые, стильно стриженные, и слегка вьющиеся волосы, находились в творческом беспорядке, скорее всего вследствие своего столкновения с подносом. Потрясающие зелёные глаза (правда довольно пьяные. И как я только сама сразу не догадалась, что парень сильно пьян?) под густыми и очень длинными ресницами, пристально уставились на меня. Его оценивающий взгляд нагло прошёлся по мне, не упуская ни единой мелочи от макушки до пят. Самодовольная ухмылка появилась на его чересчур красивом лице:

— Ну, это досадное упущение легко исправить, — произнёс он, — , впрочем, тут же болезненно поморщившись, схватившись за бок, в том месте, где я от души его пнула.

— Ага, только прежде продумайте всё хорошенько, а то у меня рука тяжёлая, могу и отбить кое-что, так, на всякий случай…

— Айла, идите в свою комнату, — вмешалась в перепалку миссис Маккарди, — с вами я поговорю позже. Пойдёмте, мистер Уэйн, я помогу вам…

Я со всех ног рванула в свою комнату. Ну что же, и суток не прошло, а меня наверняка уже уволили. Работы нет, денег, чтобы вернуть долг тоже, от прежней комнаты я тоже отказалась, и её наверняка уже сдали кому-нибудь. Чёрт, ну и влипла! Хорошо, если этот Уэйн в полицию на меня не заявит, а то тогда вообще, хоть вешайся.

Решив не дожидаться последнего момента, я занялась сбором своих вещей, которые перед этим, так замечательно развесила в платяном шкафу. Минут через двадцать, в дверь постучали, и в комнату вплыла миссис Маккарди. Она удивлённо посмотрела на мои собранные пожитки, и произнесла:

— Куда-то собрались на ночь глядя?

— Ну, вы же сами прекрасно понимаете, что меня теперь уволят, так чего же время зря терять. Прямо с утра я покину этот дом, вы не волнуйтесь.

— Что за глупости, девочка. Вас никто не увольняет. Даже более того, вы показали себя бдительным работником, ведь на месте хозяина действительно мог оказаться грабитель, и вы прекрасно себя проявили.

— Но ведь я его ударила, — робко подала я голос, всё ещё не веря в то, что остаюсь.

— Ну, если честно, то у меня самой уже давно чесались руки — это сделать. Так кутить в его-то возрасте. Надеюсь, теперь он хоть немного поумнеет. Так что не волнуйся, дитя, между нами говоря, будем считать это воспитательными мерами.

Мы обе весело прыснули со смеху.

— Кстати, хозяин сам запретил мне вас увольнять. Вот только не знаю хорошо ли это или плохо.

— Почему?

— Не знаю, как тебе объяснить, характер у него ещё тот, никто не справляется. Обидеть может тебя очень сильно.

— Ну, за это можете не волноваться. Я сама — не подарок, росла с братьями, так, что постоять за себя смогу. Так значит, я остаюсь?

— Остаёшься, — она по— матерински нежно потрепала меня по голове. — Только будь осторожнее, бесёнок, если что, сразу беги ко мне, и постарайся держаться от Девлина подальше.

* * *

После ухода экономки, так и не сумев уснуть, я проворочалась в постели до звонка будильника. Семь утра, пора вставать, и приступать непосредственно к своим обязанностям.

Всё было не привычным, но вовсе не таким утомительным, как мне показалось сначала. До самого полудня, я ни разу не присев, мыла, протирала, убирала. И всё было просто замечательно, когда я, стоя на небольшой стремянке, смахивала пыль с картинных рам, но только до тех пор, пока позади не раздалось мужское издевательское покашливание:

— Кхе-кхе…

Глава 4

— Какой потрясающий вид!

Я медленно повернулась в сторону говорившего. Небрежно облокотившись на перила, на меня улыбаясь смотрел Девлин Уэйн.

Я прищурилась, и, не выдержав спросила:

— Вы это о чём?

Его взгляд, до этого не без удовольствия прогуливающийся по моим ногам под короткой униформой (Чёрт бы побрал того, кто её заказывал), переместился на моё лицо:

— О картине, конечно же, а вы о чём подумали? — он, что, потешается надо мной?

Я, многозначительно смерив хозяина с ног до головы, и покачав головой, сказала:

— Ну что сказать? Редкий дебил!

— Вы о ком? — переспросил Девлин, улыбка исчезла, уступив место недоумённому выражению.

— О художнике, разумеется, а вы, о чём подумали? — в ответ, с издёвкой, спросила я.

Не спуская с меня заинтересованного взгляда, он спустился вниз, и подошёл ко мне вынужденно глядя снизу-вверх:

— А ты дерзкая, тебе палец в рот не клади…

— Не только палец, мне вообще ничего в рот класть нельзя — загрызу! — и для большего эффекта, я клацнула зубами прямо перед его лицом.

Не ожидая такого, да ещё и от прислуги, он даже отошёл на пару шагов. А я, для закрепления эффекта, вдобавок спросила:

— Кстати, как ваши рёбра? Не беспокоят? Нет? А то если что, обращайтесь, добавлю! — и с этими словами, я, ловко спрыгнув со стремянки, гордо удалилась, не забыв прихватить с собой тряпки и метёлки.

* * *

А днём, случилось кое-что совсем странное. Сначала в дверь позвонила какая-то симпатичная, но жутко нервная девица, которая, как только я открыла, без приветствий, бесцеремонно отпихнув меня, взлетела вверх по лестнице, прямо в комнату Девлина. Я, пожав плечами, уже собиралась идти в кухню, как сверху раздался раздражённый голос:

— Ты меня утомила! Пошла вон!

Следом раздался звук пощёчины.

А затем, я увидела то, от чего сжалось моё сердце. По лестнице вся, дрожа и в слезах, спускалась, та самая девушка, держась рукой за покрасневшую щёку. Этот негодяй что, ударил её? Увидев сочувствие в моих глазах,