ресницами и тонкими линиями бровей. Такие глаза пошли бы скорее могущественной колдунье, а не бедной сироте без единой монеты в кармане, но раз уж они все-таки достались ей, Беатрис извлекала из этого максимум пользы.

– Ты, бродячий пес, – сказала она, обжигая нечестного лавочника Самым Страшным Взглядом. – Снова взялся за старое? Лучшие плюшки бережешь для богатеев, чтобы они еще вернулись в твою лавку, а беднякам и такая гадость сойдет? Дай нам нормальные плюшки. Вот эту, – Беатрис указала пальцем на толстую, золотистую плюшку. – А еще вот ту и вот эту. И мы – так и быть! – не будем устраивать скандал.

Продавец был мужчина трусоватый, поэтому поспешно отдал страшным клиентам выбранные плюшки, забрал свои деньги и скрылся под прилавком. Возможно, все было бы по-другому, знай он, что никакого скандала в любом случае не будет. Но он не знал, что перед ним были трое сирот, хорошо известные в некоторых районах Флурхан-бале, которые в очередной раз сбежали во время часа сна и которые не стали бы привлекать лишнее внимание из-за каких-то плюшек.

Домой они добрались без приключений. Приключения – такие же невеселые, как истории, которые придумывали Беатрис и Даррел, –начались на следующий день. Когда Даррел придумал новый план побега, но он сработал не так, как надо.

***

– Ты, принцесса-растяпа! – ругался Даррел. – Осторожнее с тарелками! Разобьешь хоть одну, будем дежурить до Заката Веков!

– А ты – дворецкий-черепаха! – отвечала Беатрис. – К каждой тарелке подходишь с уважением и вниманием. Зато так медленно, что они успевают рассыпаться от старости раньше, чем ты их донесешь до стола.

В то утро Беатрис и Даррел дежурили на кухне. Они накрывали на стол к обеду и распугивали товарищей по несчастью своими перебранками.

Тем не менее, они все-таки успели. И даже не разбили ни одной тарелки. За обедом тоже все прошло как обычно.

Был седьмой день недели, когда взрослые не работают, а дети не учатся, поэтому после обеда воспитанники шумным, пестрым пятном вывалились во двор. Беатрис не пошла с ними. Вместо этого она поднялась на второй этаж, в класс рукоделия.

Сиротский приют занимал Старый Особняк, и класс рукоделия разместился в длинном просторном зале. Зал этот, с его пугающе высокими потолками и стрельчатыми сводами, с отделанными дубом стенами и узкими мутными окнами, был такой же холодный и тоскливый, как и весь остальной дом. И даже душное летнее солнце не могло осветить и согреть его.

Беатрис подошла к огромному шкафу цвета коньяка, приоткрыла дверь с бессмысленным лиственным узором и запустила руки в ящик, подписанный ее именем. Она достала недошитую наволочку и набор ниток с иголками, заняла свое место за партой возле центрального окна и давно отточенными движениями подготовила швейную машинку к работе. Она завела машинку и принялась за наволочку. Ровной линией ложились на белую ткань белые стежки, подгоняемые клекотом уродливого механизма.

Необъяснимая тревога преследовала Беатрис со вчерашнего вечера, и теперь, в пустом зале старинного особняка, среди умирающего от старости дерева, под пристальным взглядом окон, которые видели слишком много, эта тревога ощущалась особенно отчетливо.

Машинка запнулась на очередном стежке и смолкла. Беатрис взяла иголку и медленно, сосредоточивая на каждом движении все свое внимание, продела в игольное ушко красную нитку. Беатрис принялась вышивать на уголке наволочки фантастические узоры, которые часто являлись к ней во снах или виделись в бликах света и ряби на воде. Красная нить вплеталась в белое полотно, вызывая из глубин памяти сказочные образы.

… Маг в белом плаще с кроваво-красной вышивкой на подоле бесшумно идет по заснеженной поляне, только тихонько звенят серебряные браслеты....

… Красные цветы с нежными лепестками распускаются среди снега, словно зажигаются маленькие фонарики…

Стало легче. Светло-желтый луч солнца пробрался в класс и пощекотал Беатрис за нос. Пальцы чувствовали ловкую нить и текущую в ней силу.

– Беатрис Джоан Поттер! – громкий низкий голос мисс Кларксон разрушил хрупкую гармонию.

– Да, мэм! – Беатрис подскочила с шитьем в руках и обернулась.

Мисс Кларксон стояла в дверях. Рассерженной она не выглядела. Значит, дело было не в том, что воспитатели прознали про их с Элен и Даррелом ежедневные побеги. Это несомненно радовало, но успокаивало несильно: появление мисс Кларксон – и особенно Мисс-Кларксон-Называющей-Тебя-Полным-Именем – всегда предвещало беду.

– Работаете, мисс Поттер? – спросила мисс Кларксон, поправляя очки. – Это хорошо. Мистер Фокс хочет вас видеть. Немедленно.

– Да, мэм, – ответила Беатрис, – я сейчас же пойду к нему.

– Идите, – кивнула мисс Кларксон и удалилась.

Беатрис вышла из класса рукоделия и спустилась на первый этаж. Она прошла по длинному коридору и свернула в восточную галерею. На том конце этой галереи находился кабинет старшего воспитателя мистера Фокса. Беатрис постучала.

– Войдите! – разрешил энергичный голос мистера Фокса.

Беатрис вошла и присела на краешек резного стула для гостей. Кабинет мистера Фокса был самой роскошной комнатой во всем приюте. Не потому, впрочем, что старший воспитатель любил роскошь – иногда казалось, что ему и вовсе нет дела до того, в каком помещении работать, и случись ему переехать из своего кабинета в голый подвал, освещенный масляной лампой, он даже и не заметит этого. Но именно в его кабинете проходили важные разговоры с важными гостями, поэтому мистер Фокс не мог позволить себе забыть о красоте интерьера.

– Мисс Поттер, – мистер Фокс кивнул ей в знак приветствия и улыбнулся.

Этот высокий совсем еще не старый и по-своему красивый мужчина с усталыми глазами обладал редким даром мгновенно располагать к себе людей. Но сегодня этот дар изменил ему. Беатрис сидела без единого движения, как чучело, и внимательно смотрела на него, словно ожидала подвоха, но пока не понимала, откуда именно его ждать.

– Мне нужно с вами поговорить, мисс Поттер, – начал мистер Фокс. – Вам ведь уже шестнадцать лет, так? Еще один год – и вы нас покинете. Ах, взрослая жизнь! Все меняется в мгновение ока, и открывается столько возможностей. К слову о возможностях, чем вы хотите заняться, когда упорхнете из нашего гнезда?

Беатрис ничем не выдала, что внутри у нее все похолодело от этого вопроса. Она даже улыбнулась. Только пальцы правой руки сжали подол платья с такой силой, что он едва не порвался.

– Я стану швеей! – вдохновенно начала Беатрис давно заготовленную речь. Она знала, что рано или поздно этот вопрос всплывет, и знала, куда дальше