Владимир Корчагин Подкидыш

А. Мушинский Тайны Владимира Корчагина

Прошло тридцать лет с тех пор, как молодой ученый-минералог, доцент Казанского университета Владимир Корчагин решил показать своеобразную красоту и раскрыть удивительные тайны мало кому известного мира — мира природного камня. Для этого ученый избрал неожиданную форму, он нанизал свои мысли на волшебную нить художественного повествования. Так родился приключенческий роман «Тайна реки Злых Духов».

Дебют писателя имел фантастический успех. Роман стал своего рода бестселлером для целого поколения молодежи. В течение нескольких лет несколько массовых изданий книги разошлись практически мгновенно. Исключительно тепло отозвался о романе патриарх отечественной фантастики Иван Ефремов. Именно Ефремов поддержал идею и дал поощрительный отзыв на рукопись другого научно-фантастического романа В. Корчагина «Астийский эдельвейс», который в 1994 году вышел в Татарском книжном издательстве.

«Мне уже шестьдесят, — говорит один из героев романа «Именем человечества» (продолжения «Астийского эдельвейса») врач Зорин, — и тем не менее я готов повторить вслед за Эйнштейном, что самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, — это ощущение таинственности окружающего мира. Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то во всяком случае слепым». В этих словах, наверное, ключ к пониманию всех произведений В. Корчагина, особенно повестей последних лет — «Конец легенды», «Узники страха»…

И еще один немаловажный штрих. В сюжете каждой книги писателя-фантаста заключена тайна, разгадка которой и держит читателя в напряжении от первой и до последней страницы. Повесть «Подкидыш» — наиболее яркое тому свидетельство. Разгадке тайны здесь посвящен весь ход повествования, включая расследование предполагаемого убийства молодой женщины. Вместе с тем эта новая книга В. Корчагина таит в себе и оригинальную научно-фантастическую идею, актуальность которой в наше время трудно переоценить. А что может быть увлекательней, чем вместе с сочинителем пуститься в путешествие в неизведанное, стать как бы первооткрывателем мира, в котором кроме тебя и автора еще никто не бывал.

Ахат Мушинский.

1

Кириллу Градову, молодому двадцатишестилетнему преподавателю физики Верхнегорского педучилища, не повезло с самого начала, с первого дня нынешнего летнего отпуска. И дело было не только в том, что теплые солнечные дни внезапно сменились холодной дождливой непогодой. Это куда бы ни шло. Хуже было то, что его друг и коллега Сергей Цугов, вместе с которым они собирались отдохнуть дикарями в небольшом приморском поселке, и кто, собственно, и предложил этот «классический» вариант проведения отпуска, вчера вдруг уведомил Кирилла, что поехать с ним к морю он не может. Его, Сережку Пугова, преподавателя истории в электромеханическом техникуме, «пригласили», видите ли, принять участие в какой-то археологической экспедиции, и он должен поехать с ней чуть ли не на границу с Турцией именно в то самое время, какое они планировали провести в Прибрежном.

А ведь он, Сергей, уже и с знакомой квартирной хозяйкой списался и даже задаток выслал. Да и что будет делать Кирилл один в этой забытой богом дыре, которую он никогда не видел, где, по словам самого же Сергея, насчитывалось не больше десятка домишек и куда и добраться-то можно лишь на случайной машине.

Нет, надо еще раз позвонить Сережке, и если тот по-прежнему будет упорствовать с этой своей экспедицией, то твердо и решительно сказать ему, что ни в какой Прибрежный он, Кирилл, не поедет.

Он набрал номер приятеля и, услышав знакомый басок, прямо, без обиняков сказал:

— Слушай, Серега, ты не одумался, не отказался от своей идиотской затеи?

— Это ты о раскопках?

— О чем же еще?

— Чудак ты, Кирилл. Одуматься! Я же говорил тебе, это не обычные раскопки. Похоже, археологи наткнулись на остатки какой-то чрезвычайно высокоразвитой цивилизации. Невероятно высокоразвитой! Чуть ли не такой, как наша. А возраст ее оценивается в десять-двенадцать тысяч лет. И все это увидеть собственными глазами! Такой случай выпадает раз в сто лет. Я и не мечтал, что когда-нибудь так бешено повезет. Ведь не исключено, что нам всю историю человечества придется перекроить…

— Ну, это ты кому-нибудь другому скажи — буркнул Кирилл.

— Экий ты Фома неверующий. Но пусть даже все это окажется не совсем так, как говорят. Все равно мне, как историку…

— Ну да, без тебя там не обойдутся!

— Не в этом дело! Я хочу сказать, нельзя заниматься историей, учить историю, не пощупав ее, так сказать, своими руками.

Кирилл с минуту помолчал:

— Да уж, в изречении прописных истин тебя не перещеголять. А впрочем… Поступай как знаешь, только имей в виду, ни в какой Прибрежный я без тебя не поеду!

— Да почему, Кирилл? — искренне возмутился Пугов. — Лучшего места ты просто не найдешь. Разве я тебя не знаю. Тебе что, так танцульки нужны? Светское общество? Или ты без ресторанов не проживешь и всяких там концертов-балетов? Ты и в городе из своей берлоги не вылезаешь. А там, в Прибрежном — воздух, тишина, море! Ни тебе машин, ни дачной публики. Хочешь, сиди над своей диссертацией, хочешь жарься на солнце. Да и в смысле жратвы: уж чего-чего, а голодным тетка Лизавета не оставит. Недаром я два сезона у нее квартировал. У нее и завтрак, и обед, и ужин, и черешни — от пуза! И за все про все — его целковых в месяц. Где ты еще такое сыщешь?

— Так-то оно так… А все-таки не хотелось бы совсем одному ехать к незнакомым людям.

— Так поезжай с кем-нибудь другим. Если у тебя найдется еще хоть один приятель.

Кирилл промолчал. Друг уколол его в самое больное место: будучи страшно стеснительным и замкнутым, Градов очень трудно сходился с людьми, и Сергей был, пожалуй, единственным человеком, с кем он сдружился еще в студенческие годы.

— Ладно, я подумаю… — вздохнул он в рубку.

— И думать нечего! — снова заговорил Сергей. Сегодня же бери билет и, как говорится, с богом! А я сейчас черкну пару слов Лизавете, тебе и объяснять ничего не придется. Да, кстати, — прибавил он заговорщическим тоном, — там ждет тебя такой сюрприз, что навек моим должником станешь.

— Что еще за сюрприз? — насторожился Кирилл.

— Ну, этого я тебе не скажу, иначе что от сюрприза останется.

— Знаю я твои сюрпризы, — отмахнулся Кирилл. — Опять что-нибудь из любезной твоему сердцу старины глубокой?

— Да нет, скорее из обожаемых тобой необъяснимых явлений.