современные технологии позволяют с точностью определить историю любого предмета, а уж таких интересных штук, как остатки космического корабля, да ещё если постараться, — и подавно. А способы… вы всё равно мало что поймёте из объяснений, да и вообще некоторые методы являются военной тайной, так что, увы, спросите меня о чём-нибудь менее серьёзном.

— А от кого нас будут защищать ваши военные? — осведомился Лас. — Тут из всех возможных врагов — только муты и это… радиация…

— А от кого Нурс защитил вас двоих и Ксюню? От такого же сталка, как и вы, просто немного менее вменяемого. А федеральный контингент будет заниматься тем же самым, только в более крупном масштабе. Или же в вашей звёздной системе появятся наши обычные враги: пираты, террористы и иже с ними… не приведи космос, конечно… вы бы сказали — не приведи Первосталк…

— А кто это — те, о ком вы сказали? — спросил Плющ, заинтересованный новыми непонятными словами.

— Пока вам это знать не обязательно. — Голос Зелмы сделался на миг твёрже и холоднее обломков, металлически звякавших в мешке у Ласа. — Просто запомните, что вы скоро будете под нашей защитой…

В этот момент на компьютер её комбинезона пришло сообщение; Зелма поняла это по высветившейся в углу голографического дисплея пиктограмме.

«Неужели?..» — подумала разведчица, невольно застыв на месте. Нажала на значок, пробежала пальцами по висящей в воздухе сенсорной клавиатуре, вводя код доступа (всё равно остановившиеся в недоумении парни не догадаются, что она делает); с рукава сорвался тонкий лазерный лучик и обследовал сетчатку её глаза.

После этого красный значок сообщения мигнул, сменился зелёным (знак, что процедура идентификации прошла успешно), и на прозрачном нематериальном дисплее открылся текст послания. Точнее, указания. На русском. Значит, для неё одной.

«Наконец-то, — подумала Зелма, просматривая сообщение. — Когда-нибудь это должно было произойти…»

— Что здесь написано? — прервал её размышления вопрос Плюща.

Разведчица вернулась к реальности и вдруг осознала, что сталкеры, обеспокоенные внезапной заминкой, стоят рядом с ней, а Плющ, как самый любопытный, заглядывает ей через плечо и пытается прочитать, что же написано на призрачно-голубоватом экране.

«Хорошо, что они не знают земных языков, — вздохнула Зелма с облегчением, немедленно закрыв файл, и мысленно добавила: — Естественно, в данный момент».

Вслух же она сказала совсем другое — с неожиданно прорвавшимся раздражением:

— Не ваше дело. Всё, поиски на этот раз окончены. Возвращаемся в деревню.

— Почему? — сразу поинтересовался Лас.

— Так надо, — ответила разведчица уже спокойным голосом. — Так надо.

Деревня Сталочная, в тот же день, ближе к вечеру.

Лина, закончив все дела на сегодня, сидела на берегу Сталки, обхватив руками колени, и смотрела на протекающие мимо неё тёмные холодные воды.

В этот день было особенно прохладно, и на сталочке были подбитая мехом мута куртка, тёплые штаны и лёгкие кожаные сапожки. Осень заканчивалась; наступала зима. Но снега надо было ещё дождаться.

Однако Лина думала не об этом. То, что занимало её, было поважнее.

«Сверхспособности… — плавно текли мысли девушки. — Почти у всех есть… у велков, у Ласа, у Плюща… даже у Ксюни — тоже есть… А у меня нет, хотя я всего на восемьдесят пять дней младше её… Вот почему? Может, мне тоже, как и Ксюне, в лес сбежать, чтобы внутри меня что-то такое проснулось?.. Нет, не пойдёт. Там опасно; а Ксюня выжила только при помощи Плюща и Ласа… А вдруг мне уготовано нечто такое, для пробуждения чего не обязательно уходить в лес? А, какая разница?! — с внезапной злостью подумала Лина. — Всё равно сейчас у меня ничего такого нет. Может, я вообще самая обычная, и никакой способности во мне не скрыто… И гори оно всё огнём!»

Внутренне пылая, сталочка яростно взглянула на скукожившийся, почти замёрзший один из последних клочков сухой травы перед собой, словно желая сжечь его, чтобы успокоиться.

Но то, что произошло в этот момент, не успокоило Лину, а напугало. Причём сильно.

Трава и в самом деле вспыхнула. Только что лениво колыхалась от порывов холодного ветра — и вдруг на месте бледно-жёлтого пучка взметнулся вверх ярко-оранжевый язычок пламени.

Лина вскочила с места и принялась быстро затаптывать очаг возгорания, пока огонь не распространился дальше, что значило бы — конец всему и в чём виновата была бы она одна, Лина.

— Ох ты ж!.. — неожиданно услышала она чей-то сдавленный возглас позади и, убив огонёк в самом начале (трава теперь разве что слабо дымилась), обернулась, чтобы узнать, кто это был.

И увидела она лишь чью-то удаляющуюся спину. Кто-то из сталков, оказавшийся рядом с ней в этот странный миг, без сомнения, увидел, что случилось, и сейчас в испуге убегал прочь, к деревне.

И, глядя ему вслед, Лина подумала: «Кажется, я знаю, кто это».

Она внезапно почувствовала дикую усталость, как будто только что не подожгла взглядом несколько травинок, а по меньшей мере горы свернула. Ноги подкосились, и сталочка поневоле снова села на землю. На глаза навернулись нежданные слёзы.

«Не так я себе это представляла. Не так…»

* * *

…Омель давно ходил следом за Линой.

Ему было тринадцать лет, но из-за достаточно высокого роста (не ниже Плюща, но точно не выше Ласа) он казался немного старше. Он был самым обычным сталком: как все, трудился на благо деревни, отдыхал, веселился, играл с другими детьми и, конечно же, мечтал, когда вырастет, стать охотником-сталкером…

Раньше, года три-четыре назад, в компанию к Омелю и остальным приходили и Ксюня с Линой. И уже тогда он понял, что Лина ему нравится. Она была весёлой и задиристой девочкой, и это в ней его привлекало.

А став старше — и вместе с этим красивее, — сталочки перестали водиться с «мелкими» и начали ходить только вдвоём. Омель вначале грустил, но потом придумал, что ему делать, чтобы вновь почувствовать радость.

Он стал в свободное время следить за Линой. Впрочем, «следить» — громко сказано: так, наблюдал понемногу из-за углов строений, за которыми прятался, чтобы его не спалили сталочки. Или кто-либо другой.

Зачем он это делал? Омель не знал. Он знал только, что душа его наполняется чем-то, когда он видит Лину, её лицотили, если она стояла к нему спиной, — её чёрную всегдашнюю косу. Чем-то, чему он пока не находил названия, но что согревало его и давало уверенность в себе.

…Так и теперь.

Дыша широко ртом от изумления, с бешено стучащим сердцем стоял Омель, вжавшись в стену одного из крайних домов Сталочной, и во все глаза глядел на