надменный вид инструктора Сдобина, его издевательские вопросы «Вы, инженер Рябов, знали такого, капитана Вишнякова?.. Ах, конечно, ведь родственнички. Еще бы не знать! И какие у вас бы ли отношения с этим, с Вишняковым? Небось водку вместе пили?..»

Это было очень, очень давно… «Стоит ли вспоминать? Может быть, кто старое вспомянет, тому… Нет, черта с два! — подумал Илья Андреевич. — Глаза нам еще пригодятся, но и не забудем! Кто забывает прошлое, тот совершает новые ошибки. А этот спокойно поживает. И, конечно, теперь первым на каждом шагу кричит о культе. Нутро-то у него прежнее!»

— Старый знакомый! — зло повторил Илья Андреевич. — Как же это я его не узнал?! Может быть, потому что шляпа и галстук. Это называется «перестроился»! В былые времена он признавал только китель и сапоги. А почему он интересовался твоей квартирой?

— Понятия не имею. Может быть, вспомнил, как выгонял меня с грудным Юриком из пароходской квартиры. Как жену и сестру…

Илья Андреевич сжал кулаки, но руки были опущены. Никто не видел этих сжатых кулаков, и никто не знал, что он пережил, перенес.

— Эх, напомнить бы ему все это сейчас!

— Не надо, Илюша! Мне и так больно! Забудем!

— А ты думаешь, мне не больно?.. Мне?.. Забыть?.. Почему же ты хранишь осколки вазы?..

Илья Андреевич вдруг смолк. Последние слова были не ко времени и не к месту. Он пожалел, что произнес их.

— Это другое, Илюша! Ты знаешь, это моя любовь!

Он снова забылся, не выдержал:

— А любовь Юрия? Его любовь к Людмиле…

Ольга Андреевна умоляюще взглянула на брата. Он был прав, но сейчас он был и жесток. А не жестока ли она, Ольга, к ней, к этой девушке?..

К ним подошел пожилой бритоголовый здоровяк, коренастый крепко сбитый, и с доброй улыбкой приветствовал сестру и брата.

— Здравствуйте, дядя Миша! — ответила Ольга Андреевна.

— День добрый, капитан гавани! — весело сказал Илья Андреевич.

— Еще трудно сказать, каким добрым он будет.

— Вы о соревнованиях? — с тревогой спросила Ольга Андреевна.

— Нет, прежде всего о погоде.

Снова зазвонил колокол, чисто и мелодично.

— Ольга говорит, что ваш колокол словно хрустальный, — сказал Илья Андреевич.

— Это склянки рынды первосортной меди в сплаве с серебром. Да, с серебром! И знаете, что там написано, на ободе у этого колокола? Там написано старославянской вязью: «Ищите да обрящете!» — Дядя Миша рассмеялся.

— Старославянской? Значит, это сейчас у вас благовест для богов?

— Для богов здоровья и силы, для молодых богов спорта для, таких, как ваш Юрий!

— Ищите да обрящете! — с задумчивой улыбкой сказал Илья Андреевич. — Не все ли равно, кто это сказал и вязью или как там еще написано. Одно и то же кто ищет, тот всегда найдет! А Юрий искал и «Диану» нашел!

— «Диана» хороша, — отозвался капитан гавани.

На какое-то время Ольга Андреевна забыла о своей многолетней душевной боли. При виде дяди Миши она всегда чувствовала себя хорошо и спокойно. Он был добрым, общительным и веселым человеком.

Новый пятиэтажный дом на набережной, где жили мать и сын Вишняковы, был заселен недавно. Сюда переехал и дядя Миша Кукин, которого Ольга Андреевна знала и раньше. Кукиь много лет плавал боцманом на одном судне с ее мужем, капитаном дальнего плавания Вишняковым.

Но мужа нет, давно нет. Остался Юрий. Ему уже двадцать два года, и он никогда не видел отца.

— Вы надеетесь на Юру? — спросила Ольга Андреевна. — Ведь в прошлом году он проиграл и очень переживал…

— Проиграл, — подтвердил Кукин. — Но все-таки за ним осталось второе место. Теперь он должен выиграть. Должен!

Кукин озабоченно оглядел небо.

— Барометр падает, резко падает, — сказал он. — Только бы они успели финишировать до шквала.

— А шквал будет? И сильный?..

— Только сейчас сообщили, что ожидается очень сильный Циклон. Ветер уже отошел. Видите, что там творится!

Действительно, на северо-западе, над противоположным берегом, угрожающе поднималась и ширилась гнетуще-мрачная тучевая громада.

Дядя Миша извинился и ушел, как он сам сказал, готовиться к обороне яхт-клуба от шторма.

Ольга Андреевна видела, как капитан гавани попутно перекинулся несколькими словами с девушкой, тоже стоявшей у парапета. Эту девушку она знала, ее звали Людмила Багрянцева, о ней Ольга Андреевна думала, разговаривая с братом.

По-видимому, Кукин и девушка говорили о предстоящем шторме, потому что дядя Миша показывал рукой на северо-запад. К Ольге Андреевне снова подступила щемящая душу тревога. Девушка напряженно вглядывалась в даль реки, туда, откуда должны были появиться яхты. У ее ног никелированными застежками поблескивал маленький чемоданчик, какие спортсмены обычно берут на соревнования и тренировки.

У девушки была сильная фигура спортсменки. Такие всегда спокойны и уверены в движениях, в походке, в разговоре. Но Людмила сегодня волновалась, она даже страшилась. Ей, метеорологу-наблюдателю, больше, чем кому-либо другому, было известно, что припрятывала у себя за пазухой эта все разрастающаяся на северо-западе коварная тяжелая туча.

Изредка девушка беспокойно посматривала в сторону Ольги Андреевны. Чем она виновата перед этой красивой женщиной, матерью Юрия?..

Они думали друг о друге, думали о человеке, которого любили, и старались не встречаться взглядами.

Затрещал, защелкал репродуктор. Послышался странный для жаркой погоды деревянно-простуженный голос:

— Внимание! Внимание… С дистанции сообщают: в первой гонке яхт класса «Дракон» сейчас лидирует яхтсмен первой категории Юрий Вишняков…

Ольга Андреевна сжала локоть брата, и он, радуясь за успех своего любимца, на какое-то время забыл обо всем другом. Забыл, но только на время…

Хотя над управлением порта уже были подняты штормовые сигналы, солнце, еще вовсю лучезарило и баюкало бдительность многих ничего не подозревающих посетителей яхт-клуба.

А барометр продолжал катастрофически падать, предвещав городу недоброе.

На белом борту лазурью — цветом неба и моря — выведено «Диана». Дано ли название легкой стреловидной яхте в честь богини охоты или в честь более поздней жительницы Земли, об этом в официальном мерительном свидетельстве яхты ничего не говорится. Рулевой Вишняков и его дядя инженер Рябов, который участвовал в постройке яхты, иногда почему-то называют ее «Любушкой». А спортсмены и болельщики паруса говорят: «Летит „Белое крыло!“» или «Вон возвращается вишняковское крылышко!»

На яхте их трое: Юрий Вишняков — рулевой, Клавдий Малыгин и Дениска Птахин — матросы. Полный экипаж «Дианы». Если же на яхте увидите еще кого-нибудь это болельщики парусного