спорта и поклонники Вишнякова. Одному из лучших яхтсменов города, рулевому «Дианы», в ближайшее время прочат звание мастера спорта.

По-северному светловолосого и светлоглазого, чуть курносого, плечистого рулевого «Дианы» никто не назовет красивым. Но что-то неуловимое привлекает к нему. Может быть, его выделяет открытая, почти ребячья улыбка, когда он что-то одобряет, чем-то восхищается или принимает гостей на своей яхте. А может быть, привлекает его уверенное спокойствие.

Он немногословен и все же заметен в яхт-клубе. Как и другие яхтсмены, на тренировки и на ремонт яхты Вишняков обычно приходит в короткой кожаной куртке с опушкой или в синем с белыми полосами свитере.

Матрос Малыгин почти в два раза старше матроса Птахина но права на яхте у них одинаковые. Дениске же всего четырнадцать. В шутку матросов «Дианы» называют Грот-Малыгин и Стаксель-Птахин.

Геркулес Клавдий иногда подхватывает маленького и верткого Дениску, держит на руках, как грудного ребенка, укачивает и напевает «баю-баюшки». Дениска отчаянно отбивается, но ничего не может поделать, чтобы вырваться из могучих объятий Клавдия. Все-таки разница между матросами немалая — двенадцать лет и сорок килограммов.

— Клавдий, отпусти-и-и! — тонким мальчишеским голосом тянет Дениска.

— И-и-и! — передразнивает Клавдий.

Рассердившись, Дениска напрягает голосовые связки и не очень внушительно басит. При этом добавляет крепкое словцо.

— Вот так и подобает разговаривать мужчине, — смеется Клавдий и отпускает Дениску. — А за непотребные слова — штраф! Товарищ капитан, какое взыскание наложить на недисциплинированного члена экипажа Дениса Птахина?

Матросы обожали прославленного яхтсмена Юрия Вишнякова, своего капитана, как они его называли. Под его началом ходить на яхте было и легко и лестно. Серьезный и спокойный Юрий все делал с едва уловимой, ободряющей улыбкой. На тренировках и соревнованиях он не нервничал и не кричал. Была в характере этого юноши твердость. Особенно нравилась матросам в капитане непоказная уверенность и смелость в управлении яхтой.

Еще совсем недавно они строили свою «Диану», готовили ее к открытию навигации, к гонкам, к регате. Работая, они забывали обо всем.

Но приходил определенный час, и Клавдий Малыгин кричал товарищам:

— Эй, джентльмены, синьоры и прочие трудовые гезы! Солнце уже спускается на водопой, а у меня с восемнадцати ноль-ноль маковой росинки во рту не было. А ведь еще великий Птахин сказал: кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать!

Дениска смущенно улыбался:

— Я так не говорил…

— Как сказал великий Птахин, голод — не тетка.

— У меня и тетки-то никакой нету, — протестовал Дениска.

— Отрекайся от всех теток, но не от своих гениальных изречений. И вообще соловья баснями не кормят. Разве это не твоя мысль, о великий Птахин? Мой истощенный желудок требует незамедлительной компенсации энергии, затраченной организмом на окраску левого борта.

Клавдий вытаскивал из рабочей сумки сверток, расстилал на ящике газету обязательно сегодняшнюю — и раскладывал на ней яства: отварную треску, отварную картошку, три котлеты или кусок колбасы и черный хлеб. Охотничьим ножом он разрезал колбасу не ломтиками, а на три части — так, он считал, на воздухе аппетитнее. О треске Клавдий каждый раз повторял прадедовскую поговорку: «Трещёчки не поешь — не поработаешь!»

— У кого еще имеется какая-нибудь снедь, харч и прочие съестные припасы? Вносите в общий фонд на благо пошатнувшегося здоровья, — говорил Малыгин. — К столу не хватает свежепросольной семги, поросенка с хреном и зернистой икры. Все остальное принимается с предъявлением справки о несостоятельности. Дениска вызволял из кармана булку с маслом. Юрий передавал Клавдию целлофановый кулек. Сквозь прозрачную пленку проглядывали три яйца и три коричневых ларечных пирожка — по числу экипажа.

— Нищие! — презрительно замечал Малыгин. — Где осетрина, цыплята, холодная телятина? Не вижу! А что на десерт?.. Ай-яй! Ну что ж, как говорят, чем богаты, хлеб да соль! Разрешите приступать к трапезе?

Он запихивал в рот звено трески, откусывал хлеб и одновременно читал газету-салфетку.

Ели молча, лишь иногда посматривали друг на друга. Юрий отодвигал от себя пирожок и говорил:

— Сыт. Запить бы чем…

— Но-но, — возражал Клавдий. — Я не позволю вам умереть раньше соревнований, а они состоятся только через месяц. Я скоро буду вас кормить, как в детском садике, с ложечки — за дедушку, за бабушку, за маму… А сейчас доедать все до последней крошки! Иначе вы недостойны называться сыновьями Эола. Первый же порыв легкого ветерка согнет вас, как соломинки. Нет, я все-таки сделаю из вас Ламме Гудзаков, скелеты безнадзорные! А что касается попить, то за неимением более благородных напитков, придется опять воспользоваться пресными запасами из общего яхт-клубного бачка.

Никогда не унывающий отважный мореход и неутомимый работяга, книголюб, весельчак и балагур — таков Клавдий Малыгин, давний друг Юрия Вишнякова.

— Денис, принеси, пожалуйста, воды, — просил Юрий. — Пирожок свой я уступаю Клавдию, но предупреждаю: это в последний раз. Если его аппетит не уменьшится, при такой нагрузке мы рискуем отправить нашу «Диану» на дно.

— Ладно, торжественно обещаю сократить свой рацион, — соглашался Клавдий и с сожалением засовывал пирожок в кулек. — Потом используем. А сейчас в бой! Рыцарям «Белого крыла», к сожалению, полагаются не шпаги, а шкрабки и кисти. Они вам и в руки!

…А вот сейчас…

В ожидании сигнала-ракеты «Диана» вместе с другими яхтами лавировала перед незримой линией старта.

Минуты до сигнала — минуты наивысшего напряжения у всего экипажа. Старт парусных гонок — не замирание на месте. Подняты паруса, дует ветер, мчит течение, и яхте застыть на старте подобно бегуну невозможно. Требуется большое мастерство, чтобы держаться как можно ближе к линии старта, но не пересечь ее раньше времени, раньше сигнала.

А времени до старта остается все меньше и меньше.

В отдалении курсируют моторные катера, шлюпки, байдарки, не участвующие в гонке яхты. На них — беспокойные и неугомонные зрители-болельщики. Они в нетерпении, они волнуются, переживают и спорят. У всех свои любимицы-яхты и любимцы-рулевые.

Еще больше зрителей на веранде и на причалах яхт-клуба, на набережной и на палубах кораблей. В этом городе мореходов и кораблестроителей любят водный спорт, особенно парусный. Кажется, что половина населения города празднует сегодня День паруса.

Только зачем, зачем поднимается на северо-западе эта ненавистная туча? Неужели она обрушится на