закивали, но продолжали тревожно поглядывать на него. Они вообще эти несколько дней вели себя бесшумно. Даже Мирайя не бегала по замку и не хохотала до истерики.  Лациф улыбнулся:

«Переживают. Пора их успокоить. Пора браться за дела.»

— Можете расслабиться, все нормально. Ничего страшного не произошло. Я просто переутомился немного.

Рядом села Натиэлль:

— Не пугай нас так больше пожалуйста.

Он поглядел на жрицу и не узнал. Пышные густые волосы убраны в косу, закрытый наряд от шеи до щиколоток, ни капли косметики. Но от того она не стала менее привлекательной. Наоборот, ее губы, казались еще вкуснее, а глаза еще пленительней.

— Ты такая милая Александра — не сдержал он улыбки.

Девушка смутилась и опустила голову:

— Можешь называть меня Сашкой. Так все родные меня раньше называли.

— Сашка? — он продолжал улыбаться. — Сейчас это имя тебе и правда подходит. Но вот когда ты в своих нитках, язык не повернется тебя так назвать — вздохнул он и снова закрыл глаза, облокотившись головой на спинку дивана.

Бетти неуверенно коснулась его плеча:

— Можно с тобой поговорить?

— Конечно.

Он перенес их двоих в зал совета и, все еще чувствуя легкое недомогание, рухнул на стул.

— Расскажи мне все Генри, я прошу. Я чуть с ума не сошла! Что с тобой произошло? Почему ты отключился? Я не смогу похоронить тебя во второй раз!

— Бетти — осек он ее. — Лучше расскажи, как там отец.

Девушка, всхлипывая и вытирая слезы, уселась рядом:

— Я нашла нужного персонажа для него. Оружейник Жаш, у него своя кузница. Живет В Доросе, на землях Баклеи. У него прекрасный дом, есть любимое дело, да и внешне, он чем-то даже похож на папу.

— Хорошо-кивнул Лациф, — он согласился играть?

— Когда я ему рассказала о тебе, я так боялась, что ему станет плохо, но кажется он воспринял это как сказку. Он, наверное, подумал, что я сбрендила. Однако пару дней назад написал, что хочет поиграть. Сегодня я поеду к нему, отвезу твои УВВИ и виртсистему. Правда твой шлем треснул, но я пробовала он исправен.

— Не помешает ли это? — задумался Лациф. — Счет в банке. Я оставил его до запроса. Сходи, в ячейку 118, пароль для входа двенадцать нулей и единица. Забери все ценности, купи для отца все необходимое. 30000 переведи на игровые деньги, через сундуки с антарами. Остальное можешь использовать как захочешь.

Элизабет встревоженно спросила:

— Ты ведь снова не исчезнешь брат?

— Нет — Лациф ответил быстро и уверенно.

«Нельзя допустить паники.»

— Со мной все будет хорошо. Тебе не о чем волноваться.

— Ладно — Элизабет, вытерла мокрые щеки и направилась к дверям, — я отпишусь об отце, и… — она замешкалась, и, смущенно покраснев, пробормотала — Я хочу, чтобы ты знал. Мне нравится Тангури, то есть Джонни. Мы договорились с ним встретиться в реале, когда я приеду в Детройт. Просто не хочу, чтобы для тебя это потом дошло от чужих ртов.

Лациф кивнул:

— Если вы так решили, я только рад.

Элизабет задумчиво вышла из зала совета. Ее брат словно проснулся другим. Это не тот вечно вспыльчивый, резкий, орущий гомокул, которым он уснул. Это другой Лациф. За те несколько дней, что прошли с тех пор, как он очнулся, он не разу не закричал даже голоса не повысил, а о когтях и клыках и вовсе все позабыли. Он не ходит в своем плаще и выглядит скорее, как английский аристократ, нежели демон, на которого смахивал раньше. Неужели с ним что-то произошло пока он спал? Или это просто усталость?

Эльфийка покачала головой. От него и слова не добьешься. Бессмысленно копаться в его голове. Брат сказал волноваться не нужно, значит не нужно, он бы не стал врать о таких важных вещах.

Лациф сидел в своей комнате и в очередной раз смотрел в черный экран с мигающей белой чертой.

«Он игра? Может ли он считать себя человеком, точно зная, что он сгусток кодов?» Эти мысли мучали его все это время. Если раньше все свои особенности он списывал на Илою и это помогало ему оставаться собой, то теперь остался только он. Его эмоции словно застыли, как и тело. Только вот ноги и руки он размял, а что делать с чувствами не знал. Пара недель прошла, но ничего не поменялось, он будто кусок себя оставил в той темноте. Ему может и хотелось где-то разозлиться, а где-то обрадоваться, но не получалось. Мысли двигались чётко и выверено, прошла та постоянная суматоха в голове, что раньше сводила его с ума. Выводы сами прописывались в его мозгу, а губы просто их озвучивали.

Лациф лег поверх одеяла, положив руку под голову, вместо подушки.

— Возможно мне нужна эмоциональная встряска? Может сходить к Мали? Давно меня там не было, да и обстановку сменить будет неплохо.

Немного пораздумав над этим, он поднялся, взял в руки бежевый сюртук, что висел на спинке стула и открыл дверь:

— Натиэлль?

Она стояла на пороге, внимательно разглядывая Лацифа, и вдруг ее тихие тревожные интонации, что преследовали его все последние дни резко перешли в агрессивное нападение:

— К сукубше своей собрался?! — гневно посмотрела она в желтые глаза.

— Чего ты хотела?

— Я тебя спрашиваю! — прошипела Натиэлль, сжав кулаки. — К сукубше собрался?

— А если так?

— Ты совсем совесть потерял! — вдруг закричала жрица. — Мы тут все стараемся тебя не волновать, не беспокоить, а он к девице намылился!?

— Со мной все в порядке Натиэлль — Лациф прошел мимо нее, закрыв за собой дверь.

— Не смей уходить, когда с тобой говорят! — закричала она ему в след.

Он остановился и медленно повернулся к ней.

«Сейчас она другая. Взгляд другой, руки в кулаки. Она красива, это факт. Смысл отрицать очевидное. Одни ее губы чего стоят. Наверное, ее поцелуй невероятно сладкий и горячий.»

— Почему ты опять к ней идешь!?

Лациф внимательно посмотрел в ее глаза:

— Потому что я голоден.

— Так удовлетвори свой голод — выкрикнула она и бросилась к нему на шею.

Натиэлль прижалась к его губам и замерла. Лациф истуканом стоял, смотрел на нее и не двигался. Ответного поцелуя так и не последовало, и жрица отстранилась от него:

— Почему же? Я совсем тебе не нравлюсь? — ее прекрасные розовые глаза наполнились слезами. — Это из-за моей одежды?

— Не говори ерунды. Дело вовсе не в этом.

— Тогда в чем?

— Ты часть семьи, не стоит делать подобного.

— Но я хочу быть частью не только семьи, я хочу быть частью тебя! Я хочу всегда быть рядом с тобой!

Он сам не знал зачем и, что его потянуло. Может устал сопротивляться этой тяге к ней, может эти печальные слезы. Но он взял своей широкой ладонью ее волосы и осторожно притянул к себе. Прикоснулся к горячим пухлым губам. Мягкий