рухнул.

– Вот так-то! – удовлетворенно кивнул Игор.

– Командор, – простонал солдат со слабым желудком. – Предложите красным сдаться!.. О-о-о, я больше не могу...

Он мне солгал. Он мог еще. И в подтверждение этому его потряс новый приступ рвоты.

– Ну что опять? – нахмурился я.

– Там, там, – выдохнул несчастный и дрожащей рукой указал куда-то в переулок. Ожидая увидеть опять какую-нибудь мелочь, от которых падают в обморок школьницы, обернулся и увидел теряющуюся в городском смоге улицу. А на каждой решетке балкона, на каждой перекладине поддерживающей пешеходные уровни, на фонарных столбах, покачиваясь, висели люди.

– Полицейские... пожарные... чиновники.., – негромко сказал Танкелевич. – Комми не теряли времени даром... Они развлекаются таким образом. Это у них называется – социальная справедливость.

– Бросил бы пару кусков золота им для забавы, – коварно укорил я банкира. – Посмотрел бы на уровень их идейности.

– Еще чего! – взорвался Игор. – Золото!

– Ты, кстати успел его погрузить? – как бы невзначай напомнил я приятелю о делах. Что-то говорило мне, что безнаказанное убиение краснопузых гадов долго не продлится.

– Конечно, – поморщился тот. – Если не комми, мы сейчас были бы уже на полпути к Новой Океании... Но тогда пропустили бы веселье.

Последние слова коротышки растворились в апокалиптическом грохоте очередного разрушающегося небоскреба. Здание оседало, погребая под обломками сотни людей и бесчисленное количество техники.

– Чего мы пропустили бы? – пришлось уточнить мне, когда пыль осела и перестрелка возобновилась.

– Веселье, – неуверенно повторил Танкелевич и, как мне показалось, тревожно посмотрел на небо. – Давай-ка отсюда выбираться. Что-то это шоу затянулось.

– Золото в челноках? – еще раз переспросил я.

– Да, там. У нас есть поддержка с воздуха? – Игор был не на шутку встревожен, а я не мог понять, с чем же это связано.

– Сейчас организуем, – попробовал успокоить я приятеля, – если это для тебя так важно...

– Важно?! – неожиданно заорал прямо в лицо коротышка. – Для меня важно?! Да, это важно! Черт бы побрал эту войну!

– Успокойся, потребовал я и приказал одному из солдат связаться с оставленными на другом конце города челноками, чтобы они обеспечили нам прикрытие. А потом, уже сам, вызвал командира эскадры боевых звездолетов Содружества и потребовал того же.

– Выбирайтесь сами, – донеслось до моих ушей сквозь адские завывания помех заявление военного. – Президент Штайн отдал приказ не вмешиваться в ваши дела, чтобы не происходило. Даже если вы решите снести Нью-Йорк с лица Земли... Только я этого делать не советую! В этом городе у меня полно друзей осталось...

– Кретин! – заорал я на звездолетчика и прервал связь. – Уходим, скоро здесь станет жарко.

Из-под груды обломков зданий с помощью техники красных выкопали четыре груженых золотом челнока и грузовой кораблик с архивом банка. Тем временем прибыли пассажирские катера. По большому счету, дело было сделано и можно было грузиться.

Едва шасси наших судов оторвались от грешной Земли, едва каким-то чудом сумевшие остаться в живых красные повылазали из щелей, как над опаленным войной районом появились истерично визжащие, оскаленные кровавого цвета звездами, штурмовики.

Испуганный пилот челнока немного переборщил с балансом мощности и судно чрезмерно быстро, свечей, рванулось в низкое серое небо. Гравикомпенсаторы закудахтали от натуги, и перегрузка вмяла в спиновую броню костюма. Щеки прилипли к ушам, и я не мог выговорить ни слова. А пилоты остальных машин нашей эскадры тут же последовали этому примеру.

Красные повели себя не менее идиотски. Вместо того, чтобы попробовать сбить наши едва – едва взлетающие корабли, штурмовики принялись сбрасывать вниз, на головы своих же солдат, термитные бомбы.

– «Победить или умереть» они понимают буквально, – пошутил потом Игор. А тогда, я смотрел, как беззвучно вопят от ужаса сгорающие в пламени жарче адского сухощавые азиаты с красными звездочками на фуражках. Я хотел засмеяться над их глупыми, набитыми какими-то идиотскими идеями, головами, в которых, быть может, лишь за один миг до смерти появлялось понимание всей абсурдности их устремлений. Я хотел засмеяться над крушением их идеалов, но перегрузка стянула кожу и я смог только тихонько пыхтеть носом.

– А где, твою мать, Элсод, еще один челнок? – ехидно, словно красавчик должен был этот самый кораблик постоянно носить в кармане, поинтересовался я.

– Сбили, – тихонько выговорил тот и смущенно опустил глаза. Это выглядело настолько забавно, что я не смог удержаться от смеха.

– Там не было золота, – облегченно выдохнул он, поняв, что я не сержусь. – Это был пассажирский корабль. Только сто сорок семь солдат...

– У нас есть теперь свободные места, – просто сказал старший пилот Перелини, помогая мне выбраться из бронекостюма. – Можно продать билеты... На Океанию много желающих...

– Нам нужно пополнить запасы на Марсе, – сообщил я пилоту новость, которую ему можно было знать. – Там же нас ждет новая модель центрального мозга и гиперпилот. Там и продадим билеты.

– О'`Кей, командор, – покладисто согласился макаронник и, словно это была какая-то незначительная новость, обронил:

– Буллиальд выходил на связь. Профессор Хон там опять устроил бунт и хотел вам что-то показать.

Я так это и воспринял, как что-то незначительное. Мой звездолет висел на высокой орбите Земли полностью готовый к полету в новый мир. Все золото, весь архив, большинство финансовых специалистов с семьями, большая – лучшая часть моей армии заполняли обширные помещения «Капитаньи». Уходя из Буллиальда, я оставил там лишь несколько сотен наемников отказавшихся идти на Новую Океанию. Эти люди должны были дождаться официальных лиц из столиц Темной Стороны Луны, а потом, передав кратер правительству, разойтись на все четыре стороны. Так что у меня не было причин беспокоиться о Буллиальде и его населении. Гораздо более важным было правильное и быстрое размещение миллионов маленьких брусочков драгоценного металла в специальных каютах – сейфах. Потом наступила очередь размещения чиновников и командос на уровнях оборудованных криогенными камерами. Мы не собирались все несколько лет полета бестолково, изнывая от скуки, болтаться по звездолету.

Я снова вспомнил о профессоре Хоне только когда на «Капитаньи» наступила тишина. Не спали только я, мои лейтенанты, персонал корабля и Арт Ронич.

– Командир, – в обычной своей манере, словно даже Апокалипсис был бы для него чем-то вроде легкого сквозняка, обратился Пирелини. – Снова вызывает