валом. Особенно официальные гости.

И в этот вечер в ресторане было полно гуляющего люда. Музыка, шум, гвалт и смех вместе с табачным дымом и ароматом заграничных духов заполонили все пространство, включая предбанник: длинное узкое помещение, где находился бар с богатой коллекцией всевозможных вин и водки. За стойкой стояла миловидная шатенка с карими глазами и ярко накрашенными губами.

Амиров поинтересовался у нее:

— Девушка, а на вынос вы продаете водку?

Барменша скривила в улыбке тонкие губы:

— Да-да. Конечно.

— А часто берут большими партиями? — Амиров сделал паузу и продолжил: — Ну, скажем, по шесть-десять бутылок.

— Некоторые берут целыми ящиками.

— А вы могли бы вспомнить тех, кто за последнюю неделю брали эдак бутылок шесть-семь?.. — спросил зампрокурора, предъявляя барменше свое удостоверение.

Женщина картинно закатила глаза, вытянула губы в трубочку и, немного помолчав, твердо произнесла:

— Могу. У меня хорошая зрительная память. Но в прошедшую неделю таких покупателей было немного. Вот перед Пасхой — машинами, можно сказать, волокли…

Потом она быстро стала давать словесные портреты тех, кто брал «Петровскую водку» по полдюжине бутылок.

— Кстати, один из тех, кто брал два дня тому назад около десятка поллитровок водки, сидит сейчас в зале…

— Он что, один приходил? — Амиров напрягся всем телом. — Или приезжал?

— Как сказать, его поджидали красные «Жигули». Там, кажется, двое молодых людей сидело. Я как раз заканчивала работу. Вышла на улицу, а они уже отъезжали…

Она описала внешность парня. И Амиров, особо не надеясь на удачу, что это один из соучастников сегодняшнего преступления, последовал в зал. За ним последовал и сотрудник милиции, лейтенант, — крепыш в цивильной одежде. Но в зале того не было, и лейтенант высказал предположение:

— Наверное, надо искать в отдельных кабинетах.

За нарядными бордовыми бархатными шторами, что прикрывали вход в отдельные будуары, раздавались песни, страстные признания и вздохи, звон бокалов и тосты. А из второй кабины доносился приглушенный плач и всхлипывание мужчины. Грубый голос с нотками иронии вещал, наставляя:

— Правильно, Михаил, слезами и стихами умоляй, заговаривай свою любимую и единственную женушку, чтобы не гуляла, как заговаривают болезни знахари и шаманы. А если и будет чуть-чуть гулять, то уж не со всем колхозом «Светлый путь», а только с двумя-тремя ее членами справляла групповуху.

И тут же затянул тот же голос песенку под гитару, когда туда заглянул лейтенант.

Находившиеся там разбитные девицы дружно подхватили:

У одной из знойных молодушек с невообразимым разрезом юбки до самого пояса на оголенных ляжках были наколки: «Не уверен — не начинай», а на другой ноге: «Не залезай — убьет муж или любовник».

Ни обнаженность девиц, ни экзотические татуировки нисколько не смутили оперуполномоченного милиции, и он деловито, как старый знакомый, осведомился:

— Родимые, как насчет Петровской водочки? Угощаю. Сегодня выиграл десять тыщ баксов.

— Водку не хлебаем, — отрезал дородный мужчина средних лет, который не переставал гладить ноги обеих девиц. — Хотя я помню и своеобразные ее достоинства: «Нет некрасивых женщин — есть мало водки; нет преступлений — есть много водки».

Офицер милиции, поняв, что это не тот, кого они с Амировым ищут, извинился и направился в следующую кабину. Там-то и оказался молодой мужчина, о котором говорила барменша.

Белобрысый мужчина с бесцветными и неподвижными глазами, как у мертвеца, спокойно вышел из кабины по первому же требованию работников правоохранительных органов и направился с ними к выходу.

Барменша утвердительно кивнула головой, когда Амиров вопросительно взглянул на нее, незаметно для окружающих коротким жестом руки показав на задержанного.

Уже на улице, на освещенной площади перед рестораном, задержанного окликнули трое здоровенных лбов, похожих на качков.

— Ба! Кочерыжкин! Здорово. — Вперед шагнул упитанный рыжеволосый парень. — Ты когда со мной поквитаешься? А то ведь счетчик-то включен пятнадцатого апреля.

Задержанный замялся и пробормотал что-то невнятное, но не остановился перед своим кредитором.

— Стой! Стой! «Хрыч», ты чего смываешься. А ну, козел, погоди. — Парень схватил задержанного за лацкан пиджака и с силой рванул на себя. Раздался треск материала.

Лейтенант Раисов, ранее служивший в спецназе, схватил нападавшего рыжего и рванул на себя, подставив тому подножку.

Рыжий растянулся на черном пыльном асфальте. Двое из его корешей бросились на милиционера.

«Хрыч», то бишь Кочерыжкин, мгновенно оценив ситуацию, рванулся к дороге, по которой то и дело на большой скорости проносились машины.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул Амиров.

Наперерез беглецу бросился водитель милицейской машины. Но Кочерыжкин прыгнул, как заправский каратист, и ногой нанес удар шоферу в грудь, и тот опрокинулся навзничь. «Хрыч» бешено понесся к дороге. Там послышались голоса и Амиров не рискнул стрелять.

Тем временем лейтенант свалил одного из нападавших, а другой, не желая быть поверженным на землю, ретировался.

— Охраняйте их! — крикнул лейтенант, махнув рукой на лежавших бузотеров, и кинулся вдогонку за Кочерыжкиным. Уже через несколько мгновений он растворился в сером мраке ночи. Вскоре тишину ночи разорвало несколько выстрелов.

Кто стрелял и в кого?! Амиров занервничал и хотел было поспешить на звук выстрелов на подмогу лейтенанту. Но в это время один из распластавшихся типов встал и решительно зашагал к воротам ипподрома.

— Стой! — Амиров выстрелил вверх, видя, что задержанный не реагирует на его требование. — А ну, в машину! Быстро. Оба, — зампрокурора города, энергично размахивая пистолетом, загнал подозрительных типов в машину, в кабину которой только что тяжело плюхнулся шофер, получивший телесные повреждения. Он держал в руке носовой платок, который то и дело прикладывал к затылку. И, как бы оправдываясь за свою немощность перед беглецом, приговаривал: «Сущий дьявол, сущий бык будачий. Разве такого оседлаешь».

Амиров усадил задержанных на заднее сидение «Жигулей» и коротко проронил:

— Поехали, Ефимыч. Давай поближе к стрельбе.

Уже на дороге, когда они проехали с