Мы поговаривали о том, чтобы избавиться от него, когда все начали использовать мобильные телефоны, но потом Гвен сказала, что есть что-то привлекательное в том, чтобы просто сесть и поговорить с человеком на другом конце провода и уделить ему все свое внимание.
Перед глазами всплывает воспоминание, как Гвен, беременная Руби, сидит на старом стуле, подаренном ее бабушкой, и болтает со своей мамой.
У Гвен была ужасная изжога, она часто не спала ночью, предполагая самое худшее. В то время она могла просто перейти улицу, чтобы поговорить с мамой, но всегда предпочитала позвонить.
С каждым гудком мое сердце замирает. Мне совсем не хочется с ней ссорится или слышать разочарование в ее голосе, когда я скажу, что у меня нет выбора, кроме как пойди сегодня на вечеринку Джерри.
Только такой человек, как Джерри, мог изменить дату вечеринки и ожидать, что все придут. И именно это от меня ожидается — появиться с улыбкой на лице и под руку с Гвен.
Полагаю, этого не произойдет. Даже если бы мы с Гвен не собирались разводиться, она бы выбрала дочь, а не вечеринку. Так поступил бы только я, потому что недовольство человека, благодаря которому у моей семьи есть крыша над головой, могло создать огромные трудности.
Одно его слово, и все мои клиенты разбегутся. Дело не только в его счете, но и в других, которые я заполучил благодаря его рекомендациям.
— Алло? — в трубке раздается мягкий голос моей жены.
Я на мгновение закрываю глаза, прочищаю горло и спрашиваю:
— Как дела?
Мы разговариваем впервые с тех пор, как она вручила мне бумаги.
В тот вечер я подъехал к дому, полный решимости встретиться с женой лицом к лицу, но приехав, не смог заставить себя выйти из машины. Кроме свечения, исходящего от телевизора, света нигде не было.
Я стоял и гадал, какой рождественский фильм смотрят две самые важные женщины в моей жизни. Я подумал было постучать, но злость, которую я испытал в ту ночь, была слишком сильна, и я боялся… ну, всего.
— Я в порядке, занята. После школы Руби будет у твоей мамы. Можешь забрать ее оттуда.
Вздыхая, я провожу рукой по лицу и волосам.
— Насчет сегодняшнего вечера.
— Рори. — Мое имя звучит резко, сквозь зубы. — Не поступай так. Не на этой неделе.
— Джерри…
— Мне плевать на Джерри, и Руби тоже на него плевать. Ты же обещал, Рори. Ты обещал нашей дочери, что отведешь ее туда сегодня вечером. Она только об этом и говорит.
— Можешь послушать меня хоть минуту, Гвен? Пожалуйста?
— Ладно, — фыркает она.
Я выпрямляюсь в кресле, будто это поможет мне донести до нее свою точку зрения. Это та часть моей жизни, которую она не понимает, и которая разрушила мой брак.
— Джерри перенес свою ежегодную вечеринку на сегодняшний вечер, иначе я бы обязательно отвез Руби. Джерри ждет, что мы появимся вместе. Что ты скажешь насчет того, чтобы попросить мою маму сходить с Руби сегодня вечером? А мы с тобой могли бы пойти на вечеринку.
— Ты ведь шутишь?
— Я бы никогда не шутил о том, чтобы провести с тобой время.
Она усмехнулась, а может, чихнула, я не уверен.
— Правильно ли я тебя поняла? Ты хочешь отказаться от встречи с дочерью, чтобы пойти на вечеринку?
— Не-е-ет, — говорю я протяжно, — я хочу, чтобы мы сходили туда как муж и жена. Это же всего лишь день печенья в церкви. Уверен, что смогу загладить вину перед Руби.
— Ты просто невероятен, Рори.
— Что? — тупо спрашиваю я. — Тебе всегда нравились вечеринки у Генсов.
— Вообще-то я считаю, что его жена чрезмерно претенциозная, их дом слишком вычурный, а их мелкие собачонки ужасно раздражают.
— Джерри просто эксцентричен.
— Отличное оправдание для грубости и высокомерия. Мой ответ — нет.
Она замолкает и что-то неразборчиво бормочет.
— Не могу поверить, что ты так поступаешь с Руби.
— Ты же понимаешь, если бы Джерри не был таким важным клиентом, я бы не позвонил. Но он действительно важен. И ты это знаешь.
Не могу удержаться от защитного тона в голосе. Этот разговор повторялся уже не раз, но ни к чему не приводил.
— Единственное, что я знаю, это то, что ты не можешь сдержать обещание, данное собственной дочери, и что ты ставишь этого человека и его деньги превыше всего.
— Его деньги оплачивают вашу жизнь, Гвен.
Она усмехается.
— Рори, существуют и другие клиенты, другие люди, которым нужно инвестировать деньги. Джерри не единственный в финансовом мире, и прямо сейчас мне наплевать. Единственное, что меня волнует, так это то, что теперь я должна сказать Руби, что ты снова выбираешь этого человека и его семью вместо своей собственной.
— Все совсем не так, Гвен, — говорю я, сжимая переносицу. — Жаль, что ты не видишь разницы.
— Не вижу. И не смогу, пока ты не поймешь и не признаешь, что позволил этому человеку управлять нашими жизнями. Что позволил своей работе встать между нами. Я знаю, Рори… я знаю, ты думаешь, что именно так ты должен обеспечивать свою семью, потому что так делал твой отец, но мы теперь живем в другом мире. Времена изменились. Мне нужен мой муж, а Руби — ее отец.
Она вешает трубку прежде, чем я успеваю ответить, что все понимаю, но мои руки связаны, и что отменять встречу с Руби — последнее, чего мне хочется.
Не знаю, сколько времени я просидел с трубкой в руке. Кажется, меня не волнует раздражающий сигнал, который издает телефон. И меня определенно не заботят слезы, капающие из моих глаз. Меня волнует лишь то, что я впервые плачу с тех пор, как мы с Гвен расстались, и я хочу знать, почему.
Неужели я настолько бессердечен, что не смог пролить ни слезинки, когда любимая женщина попросила меня съехать? Может, мне не хватает какой-то эмоциональной частички, позволяющей чувствовать, или я во мне вообще все онемело?
Стук в дверь кабинета заставляет меня очнуться. Я кладу трубку на место, вытираю лицо и прочищаю горло, прежде чем попросить того, кто стоит за дверью, войти.
Теренс Симс входит, подняв руку. Он держит конверт из плотной бумаги, и мое сердце тут же замирает. Развод — последнее, с чем я хочу разбираться, особенно