только в том, уживутся ли они под одной крышей, особенно после того скандала. Сам я устроюсь у бабули с дедом, на диване. Гостью из Германии приютит соседка. Кто будет им всем переводить? А главное, кто станет объяснять всем и каждому вокруг, что приезжие считаются вполне нормальными в той географической широте и долготе, где их воспитала другая культура? И кто объяснит мне, что происходит со мной? Почему я сейчас здесь, только ли спасаюсь от жары?
От мыслей и тщетных усилий не думать отвлекают звуки приближающихся шагов.
Недавний верхолаз идёт по проходу, отстегивая на ходу лязгающие ремни, а потом останавливается и раскатывает по очереди рукава до локтя. Не может быть!
— Хочешь поговорить? — он садится рядом.
Конечно, я его узнал, а значит, говорить мы не станем. Я целый год репетировал эту встречу и так и не понял, почему так боюсь и чего хочу от этого совершенно незнакомого мне человека, с которым — всё верно! — мы только что перешли на «ты». Я сам назвал его чуваком, и он такого обращения не оспорил.
Качаю головой — разговора не получится — вряд ли я смогу сейчас сказать что-либо связное, тем более что он наверняка имеет в виду исповедь. Душная кабинка исповедальни, занавеска, скрип многострадальной скамьи, повидавшей столько грешных задниц, что ей давно пора рассыпаться от стыда, а она всё кряхтит и терпит. Нет, улыбаюсь, я совсем не хочу поговорить.
— Понимаю, — его глаза смеются, прослеживая мой взгляд, — это совсем не обязательно, мы можем поговорить здесь.
Да уж, необязательно, хотел бы я видеть глаза бабушки Пикар, вздумай кто-нибудь сообщить ей такую новость. Эта мысль кажется мне инородной, как отвлекающий манёвр, спровоцированный некой защитной реакцией, которой нет объяснения, если только я не пытаюсь защититься от самого себя.
Он сдерживает улыбку, но уголки его губ упрямо ползут вверх, к щекам — вот чёрт, не хочу с ним спорить: — Ладно, поговорим.
Тогда он спохватывается, бьёт себя по карманам и извлекает на свет божий — это он так говорит, объясняя мне свои поиски — белый воротничок. Застегивает рубашку и вставляет полоску в стойку. Он готов. Но теперь не готов я! Я совсем не хочу говорить с отцом Анри, верните мне того, другого собеседника.
— Тогда поговорим о свадьбе.
Думаю, мы проговорили больше часа, вставали, садились, замеряли шаги и время. Я ждал, но он так и не назвал меня по имени, ни разу, и я перестал ждать. Мы обсуждали не только венчание, нет, отец Анри намеревался помочь с любыми организационными моментами. Уже сегодня вечером он начнёт подготовку спортзала молодёжного клуба под репетицию праздничного ужина и сам свадебный приём. Пьеру и Жаннет не стоит волноваться, он договорился с молодым поколением Дюранов, они вместе разберут складные столы. Будет ли нам удобно в спортзале? Безусловно! А главное, там без труда рассядутся все приглашённые. Не к тому сказано, что в городе Вилль кому-либо требуется приглашение, но приедут и прочие родственники, ведь так? Именно так, этих тоже не остановишь. К тому же, к залу примыкает кухня, что очень удобно для мадам Эшель, которая взяла на себя кейтеринг. Позже там же, в зале, можно будет потанцевать. Молодые Дюраны гарантируют музыку. А завтра с утра отец Анри заберёт в Осере давно заказанные бутоньерки. В общем, всё идёт чётко по плану и беспокоиться ни о чём не стоит. Да нам просто повезло с таким организатором, восклицаю я как раз тогда, когда наш диалог прерывает вздох недовольной входной двери — её снова потревожили. Оборачиваюсь и не могу поверить своим глазам. — Жаннет! Почему ты здесь? Я ждал вас с Пьером завтра к обеду! — Мой милый, дорогой Стефан! Мне сказали, что я найду тебя здесь. В Париже жара, наша квартира раскалилась, как финская баня, и мы решили сбежать в деревню. Жаннет подходит и обнимает меня с материнской нежностью — в Нью-Йорке она сразу приняла меня под своё крыло, познакомила с сетью «Старбакс» и, что главнее, с небольшими независимыми кофейнями в закоулках, где можно спокойно развалиться на старых диванах и пить свой кофе, не торопясь и не ощущая, как торопятся другие. В таких местечках баристы ещё не забыли, как перебрасываться шуточками с клиентами и, если повезёт, можно иногда поболтать с официантом-французом. Что ни говори, но время от времени это полезно, чтобы не чувствовать себя уж полным идиотом в инородной языковой среде. — А твои родители? — я ждал их вместе. — Прилетели сегодня, рано утром, и даже не разбирали чемоданов, так что собирались только мы с Пьером. А потом два часа в дороге, и вот мы здесь. Надеюсь, я не забыла бросить в багажник коробку со свадебным платьем, остальное — ерунда. Как это похоже на Жаннет! — Значит, сейчас мой старший брат… — …Занимается размещением тёщи и тестя. А это отец Анри?! Она так радуется знакомству и так мило смущается, что мне хочется расхохотаться. Насколько я понимаю, в семье Жаннет отношение к религии своеобразное, как часто случается в высокообразованной среде. Уважение присутствует, но знанию церковного уклада появиться неоткуда. Её родители — а они профессора-историки или нет, мама, кажется, социальный антрополог, но сути это не меняет — «понимают необходимость администрации веры», если я правильно запомнил, и относятся к церковнослужителям, как коллегам, тем ведь тоже приходится преподавать массам свой предмет. Но и только. Отца Анри, по всей видимости, об этом предупредили — один бог знает, кто из моих родственников это сделал и какими словами — но он ведёт себя по-светски, не ожидает от Жаннет невозможного — то есть не ждёт, что она попросит у него благословения. Напротив, немедленно сообщает гостье, что рад с ней познакомиться, и что жара в этом году немилосердна. Невольно улыбаюсь — похоже, завязывается самая настоящая светская беседа, в поддержании которых я не мастер. — Ах, как я вас понимаю! — активно соглашается Жаннет. — Провинция страдает не меньше городов. Виллю повезло, что он стоит на реке. Я слышала, воды Йонны всегда прохладны. — Именно так, — подхватывает отец Анри, когда я демонстративно устраняюсь. — От реки так и веет свежестью, особенно по утрам. Странно, я бы сказал, что тиной, но отец Анри уже говорит о душных вечерах. — И всегда можно искупаться. Например, я такой возможности не упускаю. Жизнь в деревне имеет свои маленькие прелести, и это одна из них. Ничего не скажешь, он не просто
Глава 4
Думаю, мы проговорили больше часа, вставали, садились, замеряли шаги и время. Я ждал, но он так и не назвал меня по имени, ни разу, и я перестал ждать. Мы обсуждали не только венчание, нет, отец Анри намеревался помочь с любыми организационными моментами. Уже сегодня вечером он начнёт подготовку спортзала молодёжного клуба под репетицию праздничного ужина и сам свадебный приём. Пьеру и Жаннет не стоит волноваться, он договорился с молодым поколением Дюранов, они вместе разберут складные столы. Будет ли нам удобно в спортзале? Безусловно! А главное, там без труда рассядутся все приглашённые. Не к тому сказано, что в городе Вилль кому-либо требуется приглашение, но приедут и прочие родственники, ведь так? Именно так, этих тоже не остановишь. К тому же, к залу примыкает кухня, что очень удобно для мадам Эшель, которая взяла на себя кейтеринг. Позже там же, в зале, можно будет потанцевать. Молодые Дюраны гарантируют музыку. А завтра с утра отец Анри заберёт в Осере давно заказанные бутоньерки. В общем, всё идёт чётко по плану и беспокоиться ни о чём не стоит. Да нам просто повезло с таким организатором, восклицаю я как раз тогда, когда наш диалог прерывает вздох недовольной входной двери — её снова потревожили. Оборачиваюсь и не могу поверить своим глазам. — Жаннет! Почему ты здесь? Я ждал вас с Пьером завтра к обеду! — Мой милый, дорогой Стефан! Мне сказали, что я найду тебя здесь. В Париже жара, наша квартира раскалилась, как финская баня, и мы решили сбежать в деревню. Жаннет подходит и обнимает меня с материнской нежностью — в Нью-Йорке она сразу приняла меня под своё крыло, познакомила с сетью «Старбакс» и, что главнее, с небольшими независимыми кофейнями в закоулках, где можно спокойно развалиться на старых диванах и пить свой кофе, не торопясь и не ощущая, как торопятся другие. В таких местечках баристы ещё не забыли, как перебрасываться шуточками с клиентами и, если повезёт, можно иногда поболтать с официантом-французом. Что ни говори, но время от времени это полезно, чтобы не чувствовать себя уж полным идиотом в инородной языковой среде. — А твои родители? — я ждал их вместе. — Прилетели сегодня, рано утром, и даже не разбирали чемоданов, так что собирались только мы с Пьером. А потом два часа в дороге, и вот мы здесь. Надеюсь, я не забыла бросить в багажник коробку со свадебным платьем, остальное — ерунда. Как это похоже на Жаннет! — Значит, сейчас мой старший брат… — …Занимается размещением тёщи и тестя. А это отец Анри?! Она так радуется знакомству и так мило смущается, что мне хочется расхохотаться. Насколько я понимаю, в семье Жаннет отношение к религии своеобразное, как часто случается в высокообразованной среде. Уважение присутствует, но знанию церковного уклада появиться неоткуда. Её родители — а они профессора-историки или нет, мама, кажется, социальный антрополог, но сути это не меняет — «понимают необходимость администрации веры», если я правильно запомнил, и относятся к церковнослужителям, как коллегам, тем ведь тоже приходится преподавать массам свой предмет. Но и только. Отца Анри, по всей видимости, об этом предупредили — один бог знает, кто из моих родственников это сделал и какими словами — но он ведёт себя по-светски, не ожидает от Жаннет невозможного — то есть не ждёт, что она попросит у него благословения. Напротив, немедленно сообщает гостье, что рад с ней познакомиться, и что жара в этом году немилосердна. Невольно улыбаюсь — похоже, завязывается самая настоящая светская беседа, в поддержании которых я не мастер. — Ах, как я вас понимаю! — активно соглашается Жаннет. — Провинция страдает не меньше городов. Виллю повезло, что он стоит на реке. Я слышала, воды Йонны всегда прохладны. — Именно так, — подхватывает отец Анри, когда я демонстративно устраняюсь. — От реки так и веет свежестью, особенно по утрам. Странно, я бы сказал, что тиной, но отец Анри уже говорит о душных вечерах. — И всегда можно искупаться. Например, я такой возможности не упускаю. Жизнь в деревне имеет свои маленькие прелести, и это одна из них. Ничего не скажешь, он не просто