подношение, хм, Осенней Змее. Я лакей, если вам угодно. Прибыл в точности как указано. Проведите меня к нанимателю, сударь, и не медлите. "Прежде чем я сделаю новое подношение", подумал он тут же. "Прости меня, Д'рек!"

По сморщенному лицу пробежали все достойные трагика эмоции, а итогом стал взгляд, полный опасения; черный кончик языка метался между сухими губами. Еще миг (Эмансипор смотрел на всё это с восхищением), и писец расцвел улыбкой. - Обхитрил меня, э? Умно сделано, сир. - Он постучал себя по носу. - Да. Видит Бёрн, только так я покажу свою работу этим двоим... не то чтобы я плохо о них думаю, нет. Я не глупее других, верно, и вторжение вонючего пьянчуги вполне подходит времени. Ночь, двое отбрасывают тени, положение обязывает и так далее. Имейте в виду, - он схватил Эмансипора за руку и повел к лестнице наверх, - вас скорее всего вышибут в первую же ночь, но пусть. Они на верхнем этаже, лучшие комнаты в доме, если вас не беспокоят летучие мыши под крышей. Поклясться готов, для них двоих мыши в забаву.

Подъем и облегченный желудок позволили Эмансипору несколько протрезветь.

Когда они оказались на четвертом этаже, прошли по узкому коридору и встали у последней двери направо, он начал понимать: бессвязная ахинея писца невольно характеризует новых нанимателей весьма странным образом...

"Новых? Так меня уже наняли? Нет, не припоминаю..." Он попытался придумать, как бы все могло быть, но без успеха. Когда сопящий писец робко поскребся в дверь, Эмансипор пришел в себя настолько, что начал расчесывать пальцами седые космы.

Через миг засов щелкнул и дверь тихо отворилась.

- Добрые господа, - сказал писец торопливо, пригибая голову. - Ваш лакей уже здесь.- Поклонился еще ниже и шагнул назад.

Эмансипор глубоко вздохнул, поднимая голову и встречая суровый взгляд некоего мужчины. Холодок пополз по хребту, когда он ощутил всю тяжесть безжизненно-серых глаз, однако ему удалось не вздрогнуть, не опустить взор. Он изучал хозяина, пока тот изучал его самого. Блеклые глаза глубоко запали, лицо белое как мел и костлявое, лоб высокий и почти квадратный, седоватые волосы откинуты назад и, как у моряка, стянуты ремешком. Пронизанная седыми прядями острая борода украшает решительный подбородок... Казалось, ему лет сорок. Одет он был в длинный, отороченный мехом утренний халат - слишком теплый для Молля; длинные пальцы без перстней были сложены на шелковом поясе.

Эмансипор прокашлялся и заорал: - Премногоблагороднейший сударь! "Слишком громко, чтоб меня!"

Кожа вокруг глаз незнакомца чуть натянулась.

Тоном менее дерзким Эмансипор добавил: - Я Эмансипор Риз, способный лакей, кучер, повар...

- Вы пьяны, - сказал мужчина. Такого акцента Эмансипору еще не доводилось слышать. - И нос ваш сломан, хотя, кажется, кровь уже остановилась.

- Нижайшие извинения, сир, - выдавил Эмансипор. - В пьянстве виновато горе. За нос я стыжу деревянный шест, а может, и мостовую.

- Горе?

- Скорблю, сир, по поводу величайшей личной трагедии.

- Какое невезение. Войдите же, мастер Риз.

Комнаты занимали четверть верхнего этажа и с удобством вмещали две укрытые мятыми льняными простынями кровати с балдахинами, а также столик для письма с соответствующими приборами и кожаной подушечкой для локтей. Рядом стоял низкий стул. Стены украшали дурные фрески на дешевых панелях. Слева от столика находился распахнутый гардероб, столь высокий, что в него можно было войти; впрочем, внутри не было ничего. Далее виднелась дверь в отдельную ванную комнату, вид на которую преграждала унизанная бисером мягкая кожаная завеса. Вдоль стен стояли четыре потрепанных походных сундука по грудь высотой; в одном, открытом, виднелась аккуратно сложенная иноземного фасона одежда на железных плечиках. Никого больше в помещении не было, хотя присутствие второго человека доказывалось смятыми простынями. Единственной подлинно необычной вещью был кусок серого сланца размером с поднос, что лежал на ближайшей кровати. Эмансипор нахмурился на него, затем вздохнул и послал мужчине искреннюю улыбку. Тот спокойно стоял у двери, успев ее закрыть и опустить засов. "Высокий... но тем легче будет кланяться".

- У вас есть рекомендации, мастер Риз?

- О да, конечно! - Эмансипор заметил, что болтает, не в силах остановиться. Он пытался, но не мог. - Жена моя Сабли. Тридцать лет и один...

- Я о предыдущих нанимателях.

- Помер.

- Ну, тогда тот, что до него.

- Помер.

Мужчина поднял тонкую бровь. - А до него?

- Помер.

- И?

- А до них до всех я был боцманом на славном торговом судне "Ледостав", двадцать лет ходил в Стигг по Кровавому проливу.

- А-а. Где же корабль и его капитан?

- Шестьдесят фатомов под водой, сир. У Риджийской отмели.

Вторая бровь догнала первую. - Поистине необыкновенно, мастер Риз.

Эмансипор моргнул. Как ему удается фокус с бровями? - Да, сир. Отличные люди все до одного.

- И вы... еженощно скорбите о потерях?

- Простите? О. Нет, сир, нет. Скорблю на следующий день, только так. Бедный Бальтро был честным...

- Бальтро? Купец Бальтро? Не он ли стал последней жертвой безумца, что охотится по ночам?

- Воистину так, сир. Я последний человек, что видел его живым.

Брови взлетели еще выше.

- То есть, - смешался Эмансипор, - кроме убийцы, разумеется.

- Разумеется.

- Никто на меня не жаловался.

- Уже понимаю, мастер Риз. - Господин развел руки, указывая на стул около письменного столика. - Прошу садиться, пока я начну описывать обязанности, ожидающие моего слугу.

Эмансипор снова улыбнулся, прошел к стулу и сел. - Я читал, что ожидаются путешествия.

- Это вас тревожит, мастер Риз? - Господин встал у кровати, снова сложив рук на животе.

- Вовсе нет. Это возбуждает, сир. Нынче, когда моря укрощены и не берут кровавой дани, эх, во мне рождается зуд по брызгам соленой воды, качающейся палубе, далеким горизонтам. Вверх, вниз, крен на правый борт... что-то не так, сир?

Глаза господина малость выпучились, лицо, и так бледное, стало серым. - Нет, нет. Просто предпочитаю странствия сухопутные. Полагаю, вы умеете читать - или кого-то нанимали?

- О нет, я умею читать, сир. У меня талант. Могу читать на языках Молля, Тефта и Стигга - научился по картам, сир. Наш лоцман, видите ли, имел пристрастие к медовухе...

- А писать на этих языках тоже можете, мастер Риз?

- Да, сир. Писать и читать. Ну, я даже мелзанский знаю!

- Малазанский?

- Нет, мелзанский. Империя, понимаете?

- Конечно. Скажите, вы не против работать по ночам и спать днем? Знаю, вы женаты...

- И очень счастлив, сир.

Мужчина нахмурился, потом кивнул. - Что ж, отлично. Ваши обязанности включают заботы о повседневных делах в путешествиях. Оплата