Громов кашлянул, бегло посмотрел на счастливую Алику, и в его глазах отразилось непонимание. Его же никто не извещал о сложившейся ситуации, и мир лесника, и так перевернутый с ног на голову, вообще завертелся в невообразимом хаосе.
‑ Очень рад, здравствуйте, – неловко подержал по‑свойски протянутую руку Мирославы Федор. – Может, уже уйдем отсюда? Не люблю суету.
Пока мы ехали обратно в «Волжский Плес», я услышал историю Федора Громова, невероятным образом ускользнувшего из лап СБ князя Юрия. Стрига успел предупредить лесника о ситуации, сложившейся в Торгуеве с его дочерью. Каким образом ему это удалось? Загадка. Он сказал, что Алика не сможет выехать обратно домой, опасаясь за свою жизнь. И что вся кутерьма связана со мной. Федор, будучи неглупым и наблюдательным человеком, давно догадывался, что дочка неровно дышит ко мне, но не собирался вмешиваться в дела сердечные. Ну, что такого? Переболеет, считал Громов. Алика здесь, рядом с ним, а Волоцкий где‑то на Волге. Ближний свет. Но вот дочка уехала в Торгуев, и Федор понял, что она стала самостоятельным человеком и сама решает, с кем ей быть. Проблемой лесник считал меня, боярина, как‑никак, имеющего возможность свой статус поднять, но никак не уронить. А кто Алика? Обычная девочка‑мирянка.
Стрига предупредил Федора, и в тот же день лесник стал собираться. Если Демидов его успеет схватить, он будет шантажировать дочку. Громову абсолютно не нравился такой расклад. И ночью лесник покинул Варчаты. Пешком прошагал двести километров на запад, стремясь пересечь Каменный Пояс раньше, чем егеря перекроют тропы и перевалы. Он оценивал степень своей значимости как низкую, и надеялся, что ловить его будут первые пять‑шесть дней, потом все уляжется, и Демидов просто махнет рукой на беглеца.
Так и вышло. Вертолеты, которые Громов наблюдал на небе, могли в равной мере высаживать десант, так и просто отслеживать перемещение людей по тайге. Затаившись на несколько дней в густом ельнике, лесник переждал самую суматоху, а потом неожиданно изменил решение. Он не стал пересекать хребет, а спустился южнее, где земли Демидова заканчивались. Здесь можно было вздохнуть свободнее. Вспомнив, что в Тюмени у него проживает старинный друг, Федор решил пробираться туда. Деньги, которые у него были, решил не тратить почем зря, и где на перекладных, а где и пешком он совершил рывок на восток, старательно обходя любой пост дружинников, стоящий на мало‑мальски оживленной дороге. Получилась запутанная петля, но осторожность всегда преобладала в характере Громова.
До Тюмени отец Алики добрался в начале осени, разыскал друга. Он и помог улететь в Торгуев Федору. Он же и сообщение на мой телефон сбросил.
– Я сожалею, что ввязал вас в такую авантюру, – выслушав рассказ Громова, ответил я. – Но речь шла о жизни Алики. А я обещал защищать ее.
‑ Честно, даже не могу представить, что здесь произошло, – Федор говорил глухо, словно был недоволен мною. – Хотелось бы услышать от тебя правду. Я нарушил вассальную клятву, трусливо сбежал и теперь нахожусь в роли беглеца. Как нам выбираться из такой ситуации?
‑ Если бы вы не ушли, то давно сидели бы в темнице своего хозяина, а Саша, сломя голову, бросилась бы спасать вас, – напомнила Мирослава. – В результате и Колояру пришлось бы толкать голову в капкан, чтобы спасти вас обоих. А теперь сравните два варианта. Какой из них лучше? Полагаю, в Торгуеве будет куда спокойнее.
‑ Хотелось бы верить, – Федор погладил по голове прильнувшую к нему Алику. – Колояр, водка есть?
‑ А как же без нее? – ухмыльнулся я. – Холодненькая, запотевшая, прямо со льда! Пойдет?
‑ Спрашиваешь!
Мирослава незаметно от сидящих позади нас отца и дочери врезала мне по колену и погрозила кулаком. А глаза смеются. Ладно, девочка, не злись. Мне с Федором надо по‑мужски поговорить. Значит, сегодня хорошо посидим.
Конец второй книги
