христиане, и просил разрешения похоронить своих воинов по христианскому обычаю, предать земле. Князь Дмитрий вспылил: «Какие вы христиане, коли вместе с магометанами на нас меч подняли, землю нашу пришли зорить!» На что великан ответил: «Армяне мы, не устояли против татар. Нас вырезали селениями поголовно, а остальных под страхом смерти заставляли идти в войско. Перед битвой мы условились, не будем нападать, а только защищаться и при удобном случае показать спину, что мы и сделали, как только началась атака конницы из-за леса. За нами побежали остальные. Это мы кричали: «Окружены! Окружены! Погибель нам!»

Князь Дмитрий удовлетворил их просьбу. Принесли на носилках воинов-монахов, друзей Стефана – Александра Пересвета и Андрея Ослябю, но племянника Ивана Стефан не находил. Наконец около реки Мечи нашли Ивана с разбитым шлемом от удара палицей. Его еле отходили к вечеру, но Иван плохо видел и почти не говорил, только мычал. Лекари сказали, что постепенно отойдет.

Два дня собирали убитых на поле боя. За селом у церкви выкопали десятки длинных широких рвов, куда складывали убиенных. Отпевали, засыпали, ставя большие кресты у каждого рва. Стефан прощался с погибшими устюжанами, как со своими родными. Хоронили восемь дней. После тризны потянулись обозы с ранеными и убитыми в свои обители. Князь Дмитрий Иванович велел собрать оружие, которое можно было использовать: шлемы, кольчуги, мечи, копья, стрелы. Стефан сидел на возу рядом с убиенными Александром Пересветом и Андреем Ослябей и горько плакал.

Раздумья

Думы одолевали Стефана: «Наши враги магометане, чужды нам по вере, для них мы иноверцы, каждые два-три года разоряют Русь, но почему мы, православные, враждуем друг с другом: князь идет на князя, брат на брата, сын на отца. Почему? Веруем в церковных приходах сообща, кучей, поэтому, наверное, помыслы Господа не доходят до нас. Стремимся к богатству, к власти. Зачем? Чтобы убивать подобных себе. А у язычников еще печальнее. Деревня идет на деревню, семья на семью, убивают во злобе малых и старых. Приносят в жертву кровников своих».

Дорога долгая. Раздумья, раздумья. Благо что похолодало, по ночам заморозки, а то не довезли бы Осляблю и Пересвета до своей обители, пришлось бы хоронить в дороге, в каком-нибудь селе. Стефана не покидала мысль: «Слабы мы духом, нетверды в вере. Хорошо, если бы все люди на земле были единой веры. Единый бог. Единые празднества. Было бы единение людских душ. Не было бы войн, распрей, ссор, недомолвок, зла».

Обсудив порядок поминовения воинов, павших на Куликовом поле, Сергий отпустил братию. После вечерней службы, за трапезой, Сергий долго беседовал со Стефаном. Сергий остался доволен беседой. Сказал Стефану: «Разумен, разумен, грамотен, мысли высокие, попробуй претворить их в дела. Слыхал, что назначают тебя епископом Перми Великой. Готовься к подвижничеству. Северные народы по Каме, Вятке, Печоре слепы и невежественны. Бога единого у них нет. В каждом селении свой бог, свои обряды. Есть обряды чистые, но есть и грязные. Готовь душу и тело к трудностям. Перечитай книги божественные и мирские, из мирских много толкового можно взять, если серьезно изучать».

Стефан и в былые времена ходил на Вятку. Еще иеромонахом в 1379 году бывал в поселении Пырса, в устье Вычегды и добирался по реке Вакше до деревни Венденга, посещал общины, знакомился с бытом и нравами. На ярмарки в Великий Устюг приезжали зыряне, вотяки, пермяки. Языки их были схожи. Некоторые неплохо говорили по-русски. Стефан приглядывался: по характеру они были мягки, из них, как из глины, можно было что угодно лепить. Но верования в лесовиков, лешаков, полевиков, домовых, банных-перебанных, конюшных, водяных глубоко застряли в сознании народов.

Положение в епископы и радовало, и беспокоило. На плечи ложилась огромнейшая ответственность. Край язычников почти тысяча на тысячу километров надо приводить к единой вере.

Подвижничество

Зиму и лето основательно готовился к подвижничеству в далеком краю. Подбирал послушников, из которых бы можно было создать просветителей края. Собирал книги. Решили идти обозом, как только станут реки. Летом можно по рекам под парусом или на веслах, но поймы рек заболочены, селения же стоят на ручьях и малых реках, куда обозом не доберешься.

Попрощался с матушкой, братьями и сестрами, поручил, чтобы за матерью доглядели. Долго спорили, как идти – по Вычегде или по Лузе на Каму. Решил по Вычегде, старики хаживали по ней на Печору за Камень. Отправились на шести санях, двое были загружены овсом и сеном для лошадей, двое снедью и утварью, а на двух – Стефан с батюшкой Евстафием, тремя послушниками и монахами Герасимом, Питиримом, Ионой. По Вычегде дорога была наезжена. Возки шли ходко. Движению мешали только наледи, попадавшиеся в устье малых речушек, которые упирались морозам и не хотели уходить под ледяной панцирь.

Через неделю добрались до реки Усть-Вымь. Небольшое поселение зырян расположилось на горке. Старшину поселка Якима Стефан знал, тог зимами гостил у него в Устюге. Лет пять назад Стефан крестил его. Яким в роду об этом не оповещал, а тихо и мирно вел христианский образ жизни. Перед охотой или рыбной ловлей зажигал свечу, ставил образ Божьей Матери, который повседневно носил на груди, в передний угол. Как его дед и прадед молились зырянской богине Йомале, так и Яким молился Божьей Матери, упрашивал ее о помощи на охоте.

Пока добрались до Усть-Выми, испростыли, Дул холодный ветер со Студеного моря. Батюшка Евстафий разболелся, пришлось отправить его домой. Стефан упросил Якима, чтобы кто-нибудь из зырян отвез батюшку в Устюг, а взамен привез игумена Зосима. Пришлось над возками ставить дуги, согнутые из черемухового молодняка, предварительно распаренного в бане над каменкой. Поверх дуг закрепили лосиные шкуры, оставив небольшие щели для понукания лошадей.

У Якима была рубленая изба из сосновых бревен, на мху, с битой печкой и выведенной над челом глиняной трубой. В избе было чисто и опрятно. У остальных зырян были полуземлянки, врытые в косогор. Топились по-черному. Дым клубами выходил в дымовые окошки под потолком. Зыряне жили по старым языческим верованиям, по звериным законам.

В полуземлянке жили как в берлоге, нечистоты выбрасывали за двери. Спали на полу навалом и взрослые, и дети. Мыла не знали.

Стефан горевал, как людей приучить к чистоте и порядку. Из-за грязи и нечистоплотности смертность была очень высокая. Из семнадцати-восемнадцати детей выживало два-три. Надо нести им доброе слово через проповедь, беседу, а значит, нужны грамотные люди из своего племени, им больше доверия.

На