делся. Я ударяю локтем назад и чувствую, как трещит череп девушки. Она подскакивает, как газель, и с воплем перекатывается через два ряда сидений. Это даёт мне секунду, чтобы рвануть по проходу к экрану и создать дистанцию между собой и мёртвыми друзьями Элеоноры.

Именно там меня и поджидала Элеонора. Она не только умна, но и обладает титановыми яйцами. Даже будучи охваченной огнём и пробегая сквозь заколоченные входные двери, она так и не выпустила огнемёт из рук. Когда она раскрывается, остальные кровососы отступают.

Тем выстрелом на рынке она просто представлялась. А это уже «е..ть вас на здоровье, доброй ночи» только для меня. Элеонора нажимает спусковой крючок и не отпускает, пока оружие не пустеет.

Раненый и оглушённый, тем не менее я не настолько туп, чтобы просто стоять на месте. Я ныряю вправо за ряд сидений. Огонь обволакивает их, словно тянется ко мне. Меня обжигает сверху и снизу, и я дымлюсь в кожаной куртке как свиной бургер. Даже когда огнемёт пустеет, горящие сиденья продолжают меня поджаривать, а от удара бруском слишком кружится голова, чтобы двигаться очень быстро. Я, пошатываясь, поднимаюсь по стене и пытаюсь бежать по проходу, но спотыкаюсь о мусорные сугробы и приземляюсь лицом в обёртки от конфет, иголки и банки из-под солодового ликёра^[24].

Я превратился в Бастера Китона^[25], и Элеонора со своими друзьями получают настоящий кайф при виде того, как я ползаю на карачках. Она обожжена до неузнаваемости, но она — соковыжималка, а они довольно быстро справляются с болью. Как и я, но я ещё далеко. Даже не в одной с ними временно́й зоне. Я сдаюсь и ложусь на липкий сладкий ковёр, чтобы сделать то, что должен был сделать в первую очередь.

Я вжимаю правую руку в разбитое стекло и наваливаюсь всем телом. Зазубренные осколки бутылки глубоко врезаются в мою ладонь, а я продолжаю давить, пока не чувствую, как стекло врезается в кость. Большинству чар не требуется кровь для работы, но немного красной субстанции — это как закись азота для форсажа, когда вы хотите, чтобы колдовство сработало мощно и быстро.

Элеонора берёт брусок у мальчика-кровососа и стучит им по каждому сиденью, направляясь ко мне.

— Эй Спиди Гонзалес^[26]. Тебе нравится гоняться? Почему бы мне не пнуть твою голову через дорогу, чтобы ты мог погнаться за ней?

— Задай ему, Нелли. Взгляните на этот кусок дерьма в шрамах. Он слишком уродлив, чтобы пить. Прикончи этого педика.

Это говорит один из парней. Тот, который двинул мне деревяшкой. У него южный акцент. Что-то глубокое, старое и горячее. Практически слышна обволакивающая его слова кудзу^[27].

Элеонора говорит: «Заткнись, Джед Клампетт^[28]. Джетро^[29] ждёт тебя на парковке, чтобы ты отсосал ему».

Все, кроме Джеда, смеются.

Пока Элеонора устраивает «Вечер Импровизации»^[30] для своих дохлых друзей, я снова и снова повторяю демонический напев, держа руку на стекле и позволяя крови течь. В этот раз гортанное демоническое бормотание работает в мою пользу. Пропащие ребята^[31] считают, что я жалуюсь.

«Зачем ты, мудак, следишь за мной? Тебя послала Мутти? Мама, в смысле? А Папа знает? Всё, что ей нужно, это надеть наколенники^[32], и она может заставить его сделать, что угодно».

Из задней части кинотеатра задул начинающийся как бриз ветер, который мчится с балкона и срывает окружающие мёртвый киноэкран гнилые шторы. Как только ветер набирает силу, Элеонора бросает ломать комедию, а остальные замолкают. Теперь они едва держатся на ногах.

Несмотря на то, что я не могу читать мертвых, как живых, у вампиров всё ещё есть мысли, и я ощущаю Элеонорины. Не могу назвать вам её лотерейные числа или имя её котёнка, но могу уловить образы и ощущения. Она перешла от злости к нервозности и двигается от заноса к испугу. Она недостаточно долго была Таящимся, чтобы встречать на своём пути кого-то, обладающего настоящей силой худу^[33], и не может понять, что происходит.

И у неё в голове тоже мамочка, чёрный сгусток гнева и страха. Возможно даже, что Элеонора дала себя укусить, лишь чтобы досадить ей. У неё тоже есть секрет. Она считала, что в конечном счёте он её спасёт, но теперь у неё появились сомнения.

По проходу невидимым кулаком проносится порыв ветра, сбивая с копыт и подбрасывая в воздух все их пять задниц. Элеонора теряет брусок и приземляется сверху на меня. Я чувствую запах страха сквозь её сожжённую кожу. Ветер не стихает, нарастая от урагана «Катрина» до выхлопа космического челнока.

Элеонора изо всех сил отталкивается от меня.

— Это он! Он это делает! — кричит она. — Что нам делать?

Джед Клампетт отрывает задницу от пола и ползёт ко мне, в качестве опоры используя спинки сидений. Я изменил заклинание, но он этого ещё не заметил.

Ветер с аэродинамической трубы меняется на крутящийся смерч. Я с трудом поднимаюсь на колени и сбрасываю кожаную куртку. Смерч отрывает от пола ковёр, подбрасывая в воздух целое облако битого стекла. Осколки кружат вокруг нас миллионом сверкающих бритвенных лезвий, что лишь раздражает Элеонору и её друзей. Они отмахиваются от стекла, словно от мух. Каждый из сотни их порезов заживает быстрее, чем наносится следующая сотня. Но и мне тоже достаются порезы. И вот несколько секунд спустя я уже фонтан у отеля «Белладжио», а всё это битое стекло исполняет синхронное плавание у меня в крови.

Когда я начинаю истекать кровью, кружащийся воздух становится розовым, что Джед и его подружка находят чертовски истеричным. Они высовывают языки и ловят капли моей крови, как дети снежинки. Спустя десять секунд оба уже кричат и раздирают ногтями себе горло. Затем это начинают ощущать и остальные трое. Они пытаются бежать, но ветер и стекло повсюду. Здесь теперь один большой кухонный комбайн, распыляющий мою испорченную кровь им в глотки и на миллионы ран.

Элеонора уже выглядит как чикен макнаггетс, так что трудно сказать, что происходит с ней, но остальные начинают шипеть и светиться изнутри, словно на спор проглотили аварийные дорожные факелы. Вот что происходит с вампирами настолько тупыми, чтобы напиться ангельской крови.

Через некоторое время они затихли, а затем быстро и жарко сгорели. Людской вариант флэш-бумаги^[34]. Они несколько секунд шипят, и ужариваются до мелкого серого пепла. Я рычу конец заклинания, и воздух успокаивается. Все вампиры, кроме Элеоноры, мертвы. Во время смерча она сидела на корточках и держалась за меня. Моё тело в достаточной мере преграждало путь ветру, чтобы она смогла выжить. Но с трудом. Она шевелит потрескавшимися губами, словно пытается что-то сказать. Я подношу поближе ухо.

— Когда увидишь Мутти,