президент! – объявил доктор.

Я вдруг почувствовал, что устал:

– Может и так.

Мэрилин поцеловала меня, и они удалились.

Я задремал на несколько часов и проснулся, когда вошла медсестра, чтобы опять меня ощупать и потыкать. Я узнал вечерние новости и совсем не удивился, что являюсь их основной темой. Сообщили, что я в сознании и реагирую нормально, а моё состояние значительно улучшилось. Потом зачитали выдержки из встречи журналистов с Мэрилин, Джоном Маккейном и доктором Таббом.

Они сообщили всё то же самое (очнулся, реагирует, состояние улучшается), а также поблагодарили агентов секретной службы, офицеров полиции Балтимора, врачей и медсестёр Шок-травматологического центра. Я буду госпитализирован ещё несколько дней и смогу скоро сделать заявление.

На мой взгляд, лучший момент был, когда кто-то спросил у Мэрилин, вернусь ли я в норму. На что она ответила:

– Ну, Карл попросил стейк и пива и ворчал, когда ему вместо этого подали бульон и желе. Это вполне нормально, не думаете?

Мне стало смешно. Потом я снова ел бульон и желе на ужин.

Вечером Мэрилин привела ко мне Чарли и девочек. Тот прилетел с гонки, а Молли и Холли приехали с учёбы. Приятно было с ними увидеться, а потом мы отпустили их обратно разбираться в личной жизни. Чарли пропустил гонку в минувшие выходные, а девочки начинали осенний семестр в Принстоне и Мэриленде. Они все и правда выросли.

На следующее утро, после очередного ощупывания и тыканья, а также бульона с желе с соком и чаем, меня перевели в военно-морской госпиталь в Бетесде. Для этого пригнали военный вертолёт для перевозки раненых, погрузили в него и полетели в Бетесду.

Меня ещё раз осмотрели, убрали оставшиеся трубки, катетер и попросили немного пройтись. Я чувствовал слабость и немного пошатывался, но, кажется, все решили, что прогресс на лицо. Ещё мне сказали, что я могу есть и более существенную пищу. Я попросил стейк, но мне предложили овощной гамбургер.

– Как только я отсюда выйду, мы поедем в ближайший Макдональдс! – заявил я всем. Мэрилин при этом умирала со смеху.

Мне удалось встретиться со своими людьми. Джон Вейсенхольц из совета Белого дома прислал письмо на подпись мне и доктору Таббу, в котором говорилось, что я жив, здоров и готов вернуться к своим обязанностям президента. Этого требовала процедура возвращения Джона Маккейна на его обычный пост.

Пришёл Фрэнк Стауфер, и мы рассмотрели всё, что я пропустил за это время, а с Уиллом Брюсисом обсудили вечернюю пресс-конференцию. Её можно провести здесь, в Бетесде, Фрэнк обещал прислать кого-нибудь, кто принесёт мне одежду, что-то попроще. На ланча у меня был бульон и зелёный салат без заправки. После ланча я немного прогулялся, и физиотерапевт пришёл меня помучить. Нужно выбираться из этой больницы!

Пресс-конференция намечалась короткая, может на минут двадцать-тридцать максимум. Уилл ограничил доступ СМИ: допущено было только несколько основных изданий и печатных репортёров. Она будет проходить в зале совещаний, здесь, в Бетесде. Уилл настоял на этом, а Мэрилин и физиотерапевт помогли мне принять душ, помыться и побриться. Единственной моей повязкой был огромный бинт, закрывающий правую верхнюю часть груди. Уилл заставил меня надеть брюки и толстовку на молнии. Доковыляв до пресс-конференции, я выглядел уже почти по-человечески. Именно доковылял, на самом деле это было слишком близко к правде. Правое колено начинало меня по-настоящему беспокоить. Обычно я опирался на трость, но теперь, когда справа в груди у меня была дыра, это стало намного труднее.

Всё-таки, я предпочёл бы встретиться с журналистами, твёрдо стоя на своих двоих. Последним президентом, который мог встречаться с прессой в инвалидном кресле, был ФДР^[9]. Горько признавать, но в современную эпоху телевидения, это стало бы началом конца. Поэтому перед входом в зал совещаний, я остановился за дверью, сделал глубокий вдох, выпрямился и передал трость одному из агентов. Я с улыбкой оглянулся на Мэрилин.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Будто меня подстрелили, я пролежал без сознания четыре дня и провёл неделю в больнице.

– Всё будет хорошо.

Я зафиксировал улыбку на лице, сделал шаг вперёд, и неважно как в этот момент взвыло моё тело. Огни камер ярко сияли, на мне не было ни капли грима, но я нагло это отрицал. Я шёл вперёд и махал всем и каждому, доктор Табб подставил мне кресло. Мэрилин прошла за мной и села рядом, так что я оказался между Таббом и Мэрилин. Передо мной стоял стол, и перед всеми троими людьми – микрофоны.

– Здравствуйте. Спасибо, что пришли. Пользуясь случаем, я лишь хотел сообщить всем, что слухи о моей кончине сильно преувеличены. Я сделаю краткое заявление и отвечу на несколько вопросов. – Я подождал, пока остальные устроятся и приготовятся, а теперь шоу. Передо мной на столе лежал текст заявления.

Я: Здравствуйте, спасибо, что пришли. Моё сегодняшнее выступление частично продиктовано необходимостью подтвердить, что я действительно выжил после покушения и уведомить, что я жив. С другой стороны – это главное, я хочу публично поблагодарить всех причастных к моей защите и спасению моей жизни. Первая леди и я хотели бы поблагодарить агентов секретной службы и офицеров полиции Балтимора, которые рисковали своими жизнями, защищая меня и остальных в прошлую пятницу вечером.

Мы также хотели бы выразить свою благодарность врачам, медсёстрам и остальному персоналу Шок-травматологического центра Балтимора и Военно-морского госпиталя здесь, в Бетесде. И миллионам людей, которые думали о нас и молились последние несколько дней. Мы вам очень признательны. Наконец, я хочу лично поблагодарить Джона Маккейна, занявшего моё место, пока я был не в состоянии исполнять свои обязанности. Уверен, сейчас у вас много вопросов, давайте начнём.

Так началась довольно продолжительная сессия вопросов и ответов. Я понимал, что уже относительно поздно, а редакторы будут яростно пытаться исправить всё и урезать для вещания, но меня это не волновало. Прямо сейчас важнее всего показать нации, что я жив, со мной всё хорошо и выгляжу я вполне "по-президентски". Я не замечал, кто задаёт вопрос, просто пытался дать возможность каждому.

В: Как Вы себя чувствуете, мистер президент?

Я: (Улыбаясь). Первая леди спрашивала меня об этом прямо перед тем, как мы вошли. Я сказал ей, что чувствую себя так, будто меня подстрелили, я пролежал без сознания четыре дня и провёл неделю в больнице! (Смех в зале). А если серьёзно, рана болит, слабость, но с каждым днём мне всё лучше, я буду в норме через несколько недель. До той поры я собираюсь сбавить обороты и