пояс
И друг другу нас вернуть.
Будет ночь, как гулкий зал,
Месяц в карнавальной маске,
Как в старинной страшной сказке,
Что мне ветер рассказал.
Но согласно расписанью
За окном мелькают зданья,
И финалом ожиданья
Приближается вокзал.
Я приду, не позвонив,
И не ты мне дверь откроешь,
Но уже не успокоишь
Взволновавшийся мотив.
Ты войдешь обыкновенно,
Удивишься откровенно
И посмотришь, совершенно
Ничего не проронив.
А восход не потушить
Горизонт уже распорот,
В эту ночь огромный город
Вьюга весь запорошит.
Как два облака по небу,
Будет нас носить по снегу,
А наутро я уеду,
И как прежде будем жить.
Вот мы и приехали — краешек земли,
Как коряга на воде брошенный,
Пасынок юродивый, остров Сахалин, —
Изразец большой страны, бурями скошенный.
Я все думал, что город, что область не та, —
Все спешил на восток, на восток.
А и здесь на краю тоже нет ни черта —
Вот и белка тебе и свисток.
Кости перемытые — белые стволы —
Догнивают на песке сирые.
Накрывайте скатертью белые столы
Да давайте помянем гордый лес, милые.
Ветер в бухте всю ночь бурелом полоскал
Да раскладывал на берегу.
Мне б поверить опять, мне б кричать, что смогу,
Да солгу — не могу, не могу!
Пей, да балагурь мужик, подливай в стакан —
Я все переслушаю, так и быть.
Только вот про веру-то помолчи пока,
Как бы не сорваться мне, как бы мне не завыть.
Обожраться икоркой, обозвать жизнь игрой,
Гвоздик в душу забить, да загнуть.
Все забыть — не могу! Всех простить — не могу!
Не могу! Не могу! Не могу!
Братья мои младшие, вам бы все плясать,
Братья мои старшие, вам бы пить.
Как же перебитых мы станем воскрешать?
Возвращать назад домой всех кого вышибли?
Через пыльные стекла убогих витрин
Я не разгляжу, хоть и пьян:
Непонятно, куда-то летят журавли —
Океан впереди, океан!
Пой, уж лучше пой —
придет пора забыть.
Пой, уж лучше пой!
Уж лучше пой, чем выть.
Ветер в бухте всю ночь бурелом полоскал
Да раскладывал на берегу.
Мне б поверить опять, мне б кричать, что смогу,
Да солгу — не могу! Не могу! Не могу!
А как на речке, что за лесом,
Оплошка вышла, да зазря
Мы потопили плот с железом,
А на железе соболя.
Кого винить? Да вроде некого.
Кого казнить? Самих себя.
А коль бежать, так вроде некуда —
Кругом Демидова земля.
И без того не лучше каторги
Житье у нас, хоть волком вой.
А тут до смерти биты катами
Да и отправлены в забой.
Не на урок — на веки-вечные.
Прощайте птахи да гроза.
Мы цепью с тачками повенчаны,
Видать лишь зубы да глаза.
Ой, люли-люли-люшеньки,
Пропали наши душеньки.
Да кабы только мы сердечные,
Уж сколь загублено — не счесть.
И вот прорвались беды вешние
Да норовят плотину снесть.
Пошла беда хлестать по колесу,
В Каштыме-городе мортиры льют.
Вразнос по Каменному поясу
Пошел лихой работный люд.
В Челябе звон, гудит толпа,
Бьют благовест колокола,
Под барабан, под вой рожков
Въезжает Сам Иван Грязнов.
А кто таков, да чей такой?
Да самозванец он и вор,
Да он холоп демидовской
Пустился на обман,
Утек да прятался в листве,
Лизал рубцы, душой черствел,
Да в пугачевском воинстве
Он ноне атаман.
Уж он посажен в кресла царские,
Чинит властям крутой допрос.
С народом все добром да ласками —
Ну а с боярами всерьез.
Дурманит головы свобода,
Вершится справедливый суд,
Да жаль укрылся воевода —
Качал бы брюхом на ветру.
В Челябе звон, гудит толпа,
Бьют благовест колокола.
Под барабан, под вой рожков
Справляет суд Иван Грязнов.
А кто таков, да чей такой?
Да долго ль по миру гулял?
Монашка старая с клюкой
Гадает за ручьем,
Гадает, да не ведает,
Что уж Емельку предали.
Кружит в степи над бедами,
Ждет крови воронье.
А как накружатся поганые
Да чрево подлые набьют,
Снега укроют пятна алые,
Да токмо память не сотрут.
Ох, сколько нам терпенья дадено,
Да много ль времечка пройдет? —
Поднимет Русь с дубьем, с рогатиной
За правду лыковый народ.
Ой, люли-люли-люшеньки,
Не стерпят наши душеньки.
Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Качнется купол неба — большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
Как отблеск от заката, костер меж сосен пляшет.
Ты что грустишь, бродяга? А, ну-ка, улыбнись!
И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет:
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
И все же с болью в горле мы тех сегодня вспомним,
Чьи имена, как раны, на сердце запеклись, —
Мечтами их и песнями мы каждый вздох наполним.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
