бы попытаться послушать?

Я знаю только, что моя жена бросила меня и что она спит с тобой, Макги, и я бы совсем не горевал, если бы ты сдох.

— Женщина, с которой я тогда был, такого же роста, как Мэри, и у неё тоже прекрасная фигура, по крайней мере, такая же хорошая, как была у Мэри раньше. У неё такие же темные волосы. Эта женщина — моя старая приятельница. Белый «форд» взяла напрокат она, и он по-прежнему стоит на стоянке.

Она надела на голову платок, а на нос томные очки — мы собирались ехать в машине с откидным верхом. Моя приятельница живет здесь, на борту своей яхты. Зовут её Джиллиан Брент-Арчер. Я не видел Мэри со дня вашей свадьбы. Ни разу, Бролл.

Он посмотрел на меня:

— А ты хитер, Макги. Господи, как же ты хитер. Любой бы тебе поверил. Ты скажешь Мэри то, что я просил тебя ей передать, о чём я умолял тебя ей сказать?

— Ну как я могу это сделать, если я даже не…

Именно в этот момент откуда-то из складок его одежды появился отвратительный маленький пистолет, возможно, он прятался где-то между брючным ремнем и складками жира на брюхе. Малюсенький голубоватый автоматический пистолетик был почти незаметен в громадной бледной и мясистой лапе. Глаза Гарри были мокры от слез, уголки рта опустились. Дуло пистолетика подпрыгивало, словно это был диковинный зверь, который жил собственной, независимой от Гарри Бролла жизнью. Какая-то несколько затуманенная часть моего сознания определила, что пистолет двадцать пятого или тридцать второго калибра — в такой ситуации четверть дюйма не имеет никакого значения. Другая часть моего сознания горько смеялась — ведь этот одуревший от ревности муж, взявший в руки оружие, мог уложить меня на месте, прекратив мое земное существование. Дуло пистолетика нацелилось мне в сердце, потом в голову, а затем в другие, не менее важные части моего тела. Я же сидел в своем кресле и не мог выбить оружия из рук Гарри, поскольку находился слишком далеко. Я не знал, что он собирается делать дальше — разговаривать или стрелять. Потом я заметил, как побелел его палец на спусковом крючке, и понял, что он решил стрелять.

Я оттолкнулся ногами от пола и опрокинулся вместе с креслом на спину, пистолет тоненько тявкнул, и я почувствовал, что левая пятка у меня онемела. Я откатился вправо, уронил маленький столик, успел схватить довольно увесистый поднос, встал на колени и швырнул поднос Гарри в голову как раз в тот момент, когда он поднялся с моего мягкого желтого диванчика. Я позорно промахнулся и оказался совсем рядом с ним, когда он прицелился мне прямо в лицо и нажал на спусковой крючок.

Но магазин был пуст.

Гарри Бролл опустил руку, разжал пальцы и уронил пистолет на пол, а я очень медленно поднялся — колени у меня дрожали, и я не знал, что с моей пяткой. Пуля снесла часть жесткого кожаного каблука. В каюте пахло, как во время празднования Дня Независимости.

Лицо у Гарри сморщилось, словно у обиженного ребенка, он шагнул в мою сторону, вытянул вперед руки, будто надеясь найти у меня утешение и прощение, и, взревев, как тюлень на пустынном берегу, плюхнулся назад на диванчик.

Когда я опрокинул столик, стакан с моим джином упал и всё пролилось. Я осторожно пошевелился, проверяя, всё ли у меня в порядке. Когда в тебя стреляют, всегда возникает ощущение, что вляпался во что-то вонючее и липкое. Должно пройти время, прежде чем снова сможешь шевелиться и напряженные нервы и мускулы вернутся к жизни. С моим телом было всё в порядке. Я сходил на кухню, налил себе ещё джина и вернулся в каюту. Гарри Бролл сидел, спрятав лицо в ладонях, и громко всхлипывал. Я знал о его делах из газет. Бролл планирует построить многоквартирный комплекс. Бролл получает разрешение на строительство. Бролл разрабатывает новый проект торгового центра. Городской совет высоко оценивает деятельность Бролла.

Я поднял стул и уселся напротив Гарри Бролла:

— Сколько тебе лет, Гарри?

Тридцать пять, — не убирая рук от лица, пробормотал он.

— А выглядишь на все пятьдесят.

— Отцепись от меня.

— Ты слишком толстый. Ты ужасно потеешь, у тебя одышка, и было бы неплохо, если бы ты как следует чистил зубы.

Он поднял заплаканное лицо и уставился на меня:

— Зачем ты мне всё это говоришь?

— Если бы ты не был такой размазней, возможно, Мэри дала бы тебе ещё один шанс. А может, она уже давала тебе такой шанс — раньше?

— Нет-нет. Я не развлекаюсь на стороне. У меня на это нет ни сил, ни времени. Честное слово, это был один-единственный раз.

— Ты, как правило, не развлекаешься на стороне и не каждый день убиваешь людей.

— Ты вынудил меня и…

— Ты всегда носишь эту штуку с собой?

— Нет, я…

— Ты взял его на случай, если тебе вдруг захочется пристрелить меня?

— Слава Богу, я промахнулся. Последнее время со мной творится что-то неладное. Если бы я в тебя попал, это была бы катастрофа. Все пропало бы. Все.

— Знаешь, мне бы это тоже несколько испортило настроение.

— Понимаешь, когда неожиданно выпадает свободная минутка и ты вдруг решаешь внимательно посмотреть на себя, а заодно и на свою деятельность, у тебя возникает вопрос: «А зачем?» Ты понимаешь, что я имею в виду? Я слишком сильно напрягался: слишком много пил и курил, работал допоздна, конференции… Ради чего? Будь я проклят, если знаю. Ради того, чтобы победить? Почему это стало иметь для меня такое значение? Тебе не следовало пытаться обмануть меня, Макги.

— Твой приятель — идиот. Мэри не приезжала ко мне. Она не писала мне писем и не звонила. Я не знал, что она от тебя ушла. Послушай, мы с ней познакомились достаточно давно. Ей тогда было трудно. Она и понятия не имела о твоем существовании, Гарри. Она никогда не слышала твоего имени и не знала, что выйдет за тебя замуж. Мы с ней были друзьями и отправились вместе в путешествие вдоль западного побережья. Во время этого путешествия Мэри постепенно пришла в норму. Да, мы занимались любовью, но не в первые две недели. Потому что не это было нашей целью. Когда она понемногу начала расслабляться, нам показалось, что это будет естественно. Мы получали удовольствие — это было просто ещё одним способом общения. Она была очень мила, и лучше всего я помню то, что мы с ней много смеялись.

— Я должен переговорить с ней до тридцатого числа.

— Почему такая срочность?

— Это чисто деловой вопрос. Она должна кое-что подписать. Чтобы