передние лапы, а потом приблизившись к Фебке, хватал его за ногу, тащил с постели и тут уж начинались шалости. Они катались по полу, вскакивали, бежали в прихожую, а возвратившись, валились на спину вверх животами. А потом уставшие, разгоряченные, принимались лакать воду. Изнемогая от игры, они врастяжку падали на голый пол. Такие игры повторялись до тех пор, пока шалуны не побывают в болоте, в отведенном участке для натаски и тренировки легавых собак.

Много радостей давали нам молодые красавцы. Они высоко шли на выставках и уже в годовалом возрасте получили полевые дипломы. Когда Боку исполнилось три года, он получил звание полевого чемпиона, а впоследствии и выставочного.

Бок обладал отличными охотничьими качествами, а его огромный рост и крепкое сложение делали собаку весьма выносливой на работе. Мне очень нравилась манера его работы по болотной дичи. Иногда я, захваченный страстной работой собаки, забывал о ружье. Чутье Бока до невероятности было верным и сильным. Так однажды, еще до начала охоты, я тренировал его в Сотинских лугах. И вот Бок с огромного хода встал, а потом провел шагов пятьдесят и замер в своей изумительной стойке. Посланный вперед, он провел еще несколько шагов и, наконец, подал дупеля на крыло. Я отвел собаку на другое место и вновь послал в работу, указав, как всегда направление рукой. Бок постоянно послушный, на этот раз был неузнаваем. Он на большом галопе устремился к месту, где только что работал дупеля. Прибежав туда, собака вновь твердо стала. Не спеша я иду к пойнтеру, уверенный, что он работает по старой сидке недавно снявшегося отсюда дупеля. Но между тем Бок изредка поворачивает голову в мою сторону, этим как бы выражая укор моей медлительности. Когда я послал собаку со стойки, то к моему удивлению Бок подал еще дупеля. Тогда я понял, что собака была права. Я не дал ей доработать вторую птицу, которую она причуяла первоначально и к которой не забыла возвратиться. После этого я не знал, как и благодарить мне друга. Пришлось отдать ему весь запас сахара.

Но был невероятный случай, о котором я должен рассказать. Стояла зима. Жена моя была в отъезде. И вот неожиданно, по долгу службы мне надо было срочно выехать из города. Поездка эта занимала не более суток. Квартиру и собак на время отсутствия пришлось оставить на попечение близкого мне товарища. К вечеру следующего дня я вернулся и чувствовал себя утомленным. Оставшись наедине с собаками, я обнаружил, что у животных кончился корм. Положив в кастрюлю все необходимое для супа, я зажег газовую плитку и поставил его вариться. Усталый, я решил ненадолго прилечь, но спать не собирался. И все же вопреки всему заснул. Сколько спал — не знаю. Но вот еле-еле я очнулся от того, что меня кто-то тащит с постели. В начале все это представлялось мне кошмарным сном, но когда, наконец, я с трудом открыл глаза — и о, ужас! В тумане густого дыма надо мной стояли Бок и Феб. Они тревожно взвизгивали.

Как рукой сняло мой кошмарный сон, задыхаясь от чада, я бросился к двери, открыл ее, выключил газ и, взяв собак, поспешно вышел во двор. Чистый воздух освежил меня и моих питомцев. Оказалось, что содержимое кастрюли выкипело, остатки начали подгорать и чадить. Как же я был благодарен моим четвероногим друзьям. Ведь они спасли мою жизнь да и свою тоже.

Армас — сын ары и марса

Страстный охотник — Увар Ефимович Кандаков очень любил охотничьих собак, но держал только лаек.

— Эта порода, — говорил он, — сочетает непревзойденное мастерство в работе с удивительной выносливостью. У лаек невероятно развито чутье, феноменальный слух, прекрасное зрение и большой ум. Собаки этой породы податливы к дрессировке и имеют страсть к различным видам охоты. Ну, а о преданности к своему другу-человеку и говорить нечего.

Одну из лаек Кандакова я знал со щенков. Бывал с ней на разных охотах, восхищался мастерством ее работы, преданностью хозяину, и у меня до сих пор сохранились теплые воспоминания об этой прекрасной карело-финской лайке. О ней мне и хочется рассказать.

Увару Ефимовичу привезли из Карелии двухмесячного рыженького щенка. Страстный собаковод был в восторге от такого приобретения и чтобы «окрестить» покупку, он пригласил нас, своих друзей на этот охотничий обычай. Осмотрев малыша и не найдя какого-либо изъяна, мы долго спорили о кличке, которую следовало присвоить щенку. Но, наконец, вспомнив, что щенок происходит от знаменитых в Карелии Ары и Марса мы позаимствовали первые две буквы из клички матери и три буквы из клички отца, что дало нам достаточно звучную кличку Армас. Ее мы и присвоили.

Поскольку Армас был первым представителем породы этой разновидности лаек, завезенных в наши края, я очень интересовался им и часто навещал Кандакова. Армас рос и мужал не по дням, а по часам и при каждой встрече был неузнаваем. Да это и понятно. Полноценный корм и физическое развитие для лайки имеют решающее значение. А эту истину Увар Ефимович знал с давних пор. Глядя на лайку, я искренне радовался ее понятливости, развитию, и чутьем кинолога предсказывал собаке прекрасную будущность. Но так думал я, а его хозяин всегда находил в Армасе какие-либо недостатки. Когда у Армаса не вставали уши, это у Кандакова вызвало тревогу, и он готов был считать своего питомца никудышной по экстерьеру собакой. Но когда уши встали, возникла другая опасность. Не закручивался баранкой хвост. Но и это исправилось. Заботы по воспитанию щенков всем собаководам хорошо известны. Когда казалось, что экстерьер Армаса сложился и тревоги об этом миновали, появились другие заботы. Так во время прогулок по городу собака страшно боялась встречных лошадей. Всевидящие мальчишки, нетерпевшие пугливых собак, в таких случаях с хохотом и свистом провожали рыжего пса и его хозяина. Такое несвойственное для лайки поведение вызывало законное опасение у ее владельца, что у Армаса нет злобности и он останется трусом. Это тем более казалось неоспоримым, когда Кандаков со своим питомцем приехал в деревню к знакомому охотнику, и Армас перепугался петуха. Большой старый петух с шумом взлетел на забор, расправил крылья и неожиданно загорланил. Испугавшись, Армас убежал в дом, забился под стол и только ласка хозяина и лакомства вызволили собаку из-под стола. Теперь Увар Ефимович был уверен, что из его питомца не получится злобной зверовой собаки. Но он ошибся. Время делало свое дело и вскоре не только петуха, но и гусиные атаки с честью отбивал рыжий пес, а бедовые мальчишки, считавшие Армаса трусом, теперь за всякого рода подвохи рассчитывались штанами.

К восьми месяцам Армас выглядел сложившейся собакой. Был очень подвижен, с хорошо