========== Осколок первый. Суицидничек ==========

Осколки прошлого, как снег,

Закрутит ураган времён,

В ушедший день для нас навек

Обрушив мост.

Оставив в наших душах след,

Тьма уплывёт за горизонт,

И в чистом небе вспыхнет свет —

Свет новых звёзд!

Эпидемия «Осколки прошлого»

— Вж-ж-ж, — сказал пятнадцатилетний «Форд Фокус». — Ж-ж-ж. Ж, — и зажёг на панели приборов значок аккумулятора.

— Да блин горелый, заводись ты! — Ал снова повернул ключ в замке зажигания. Бывало такое, что поначалу автомобиль козлил, однако со второго-третьего раза всё-таки соглашался сотрудничать. Увы, сегодня у проблем с запуском была более объективная причина, чем капризный характер «старого пылесоса», как невежливо обозвал его предыдущий хозяин. Правда, уже после продажи.

— Ничего не понимаю, — Ал растерянно потёр щёку. В красках припомнил вчерашний вечер: как поймал «зелёную волну» от самой работы, как удачно запарковался на последнее свободное место во дворе, как вышел из машины, насвистывая что-то похожее на «Shut your mouth», как «форд» любезно подсвечивал ему фарами дорогу до самого подъезда.

— Ах, х-холера!

Ну да, конечно. Если оставить ближний свет включенным на всю ночь, то даже от нового автомобиля глупо ждать, что утром он заведётся с полоборота.

— И что мне теперь делать? — риторически вопросил Ал мироздание. Бросил взгляд на экран смартфона — до начала рабочего дня оставалось чуть больше часа. Достаточно, чтобы доехать на машине, и в обрез, если добираться на автобусе.

— Угу, можно подумать, у меня есть варианты.

Сердитый Ал выбрался из «форда» в пахнущий сыростью и выхлопными газами полумрак хмурого ноябрьского утра. Закрыл машину, поднял воротник слишком лёгкой для конца осени куртки и тоскливо посмотрел в затянутое тучами небо. Солнца сегодня можно было опять не ждать; хорошо, если без дождя обойдётся. Ал подумал о давным-давно сломанном зонте, со вздохом сунул руки в неглубокие карманы и, ссутулившись, потопал на остановку.

Счастливым автовладельцем он стал всего год назад, но, оказывается, успел забыть, что такое поездки на общественном транспорте в часы пик. Хмурые, невыспавшиеся люди, ёжась и втягивая головы в плечи, серой неприветливой массой толпились в парковочном «кармане». Набитые под завязку автобусы подползали вразвалочку, громко материли друг друга сигналами, и втиснуться хотя бы куда-нибудь виделось миссией из разряда невыполнимых. Алу почти сразу оттоптали начищенные перед выходом ботинки, а какой-то альтернативно одарённый гражданин едва не прожёг ему сигаретой рукав куртки. Наконец, случайная флуктуация вынесла Ала под самую дверь только затормозившего «ЛиАЗа». Он мазнул глазами по номеру маршрута — сто тринадцать, сойдёт на безрыбье — и заглянул в раскрывшееся чрево стального Левиафана.

Позже Ал пытался убедить себя, что при таком освещении и за такое короткое время просто невозможно было узнать стоявшего на верхней ступеньке человека. Ну, сколько они смотрели друг на друга — две секунды, три? Вот-вот. А потом Ала оттёрли в сторону, и как он не вытягивал шею, как не старался пробиться назад — всё безрезультатно. Автобус закрыл двери и уехал, на прощание обдав остановку клубами чёрного вонючего дыма. А зашедшийся в приступе кашля менеджер Ал Заливин вдруг ярко вспомнил себя первокурсником Саней, который зимой и летом носил одну пару кроссовок и считал на редкость удачным тот день, когда удавалось проехать «зайцем».

***

— Эй, Санёк! — Саню невежливо потрясли за плечо. — Займи полтинник.

— Иди на хуй, я сплю, — пробормотал Саня и перевернулся на другой бок.

— Да ладно, Сань, — Матерная отповедь не остановила настырного просителя. — Что тебе, жалко что ли?

Саня сделал вид, что он труп, а трупы не разговаривают.

— Ну, Санёк, — Его снова встряхнули. — Займи — трубы горят, что пиздец.

Саня разлепил веки и злобно посмотрел на неопохмелённого соседа Витьку.

— Витя, — внятно сказал он. — Повторяю, иди на хуй. Нет у меня лишних бабок тебе на пиво.

Витька обиженно засопел и исчез из поля зрения. Зато в этом самом поле появились настенные часы, показывавшие половину одиннадцатого. Весь сон с Сани как рукой сняло.

— Ах, х-холера!

Вчера он пришёл со смены усталый, как собака, полчаса формально посидел с бухающими на кухне соседями и завалился спать прямо в одежде. Сегодня это сберегло ему драгоценные минуты: не умываясь, даже в сортир не заскочив, Саня сдёрнул с вешалки куртку и безразмерную торбу, в которой таскал абсолютно весь университетский скарб, сунул ноги в разношенные до состояния лаптей кроссовки и выскочил из квартиры.

На улице было мерзко и холодно — ноябрь, чтоб его, — с неба сыпалась какая-то дрянь, однако Саня, спринтером добежавший до остановки и едва ли не рыбкой запрыгнувший в закрывающиеся двери автобуса, не обратил на погоду никакого внимания.

— Передаём за проезд! — воззвала кондуктор, начиная обход салона. Саня молниеносно сделал вид, что к нему это не относится. Людей в автобус набилось порядочно, поэтому оставался шанс проехать до конечной безбилетником.

— Молодой человек, за проезд!

Саня скрипнул зубами и отдал пригоршню монет. Вот холера, а он так надеялся подкрепиться между парами чем-то посытнее пустого чая. Теперь придётся до вечера жить сигаретами и мечтами о припрятанном от соседей по квартире «Дошираке». Саня мрачно уставился в окно, за которым проплывали панельные «скворечники» спального района. Каждый день он тратился на автобус: или ехал на занятия в центр, или на работу — вообще через весь город и часто с пересадкой. Да если бы он знал, что вместо «Копейки» в доме неподалёку, где, собственно, висело объявление о вакансии продавца, его запихнут в новый магазин у чёрта на куличках, то хрен бы согласился и на обещанные золотые горы «серого» оклада, и на график «два через два» с возможностью перепрашиваться, и даже на халявные обеды из нераспроданной выпечки с безлимитным чаем. Нашёл бы что-нибудь другое, не безрукий всё-таки. А теперь он слишком крепко завязан на зарплату, и если не выгорит со стипендией в следующем семестре… Тут водитель автобуса решил внести свою лепту в настроение пассажиров, прибавив звук на магнитоле. Салон огласило