несколько отдыхающих Растров, но на большинстве посетителей аватары пооригинальнее. В Метавселенной не возбраняется пирсинг, клеймение или татуировка любой части тела, — и чего только не сделаешь ради того, чтобы выглядеть страньше окружащих.

На сцене живая группа — подключение из студии в Праге. Играют так себе, и я ныряю во второй зал, виртуальные стеллажи в котором полны кассет. Можно прослушать несколько секунд из каждой композиции, а понравится — скачивайте весь альбом с опциональными интерактивными аннотациями, видеоклипами и партитурой.

Я копаюсь в одном из стеллажей и вдруг чую рядом другой аватар, большой и лохматый. Он что-то бормочет, я — ноль внимания. Громовой кашель звучит из сабвуфера, перхает в левой и правой колонке, извергается из центрального динамика над экраном. Я поворачиваюсь.

На этом плотно сбитом существе футболка с логотипом «ХАКЕРЫ 1111». В серповидных когтях зажат ярко-розовый цилиндр. Аватара проработана куда лучше, чем Растр — качество почти диснеевское.

Ленивец говорит:

— 537 824 167 720.

— Эй! — кричу я. — Кто ты, чёрт возьми?!

Он поднимает розовый цилиндр — это банка «Джолт колы» — ко рту и пьёт.

— Где ты взял это число? — не отстаю я. — Это ведь секрет.

— Ключ под ковриком, — говорит ленивец. Потом разворачивается и уходит.

Пятнадцать минут вышли, и мне приходится размышлять над смыслом всего этого остаток смены. Затем я отлипаю от дивана, открываю парадную дверь и задираю край коврика.

И точно: под ковриком конверт. Внутри лист бумаги, на нём число в шестнадцатеричной нотации, которой пользуются компьютерщики: 0A56 7781 6BE2 2004 89FF 9001 C782 — и так далее, строк пять.

Ленивец сказал: «ключ под ковриком», — и я готов поставить горы симолеонов на то, что это число — ключ шифрования, который позволит мне посылать и получать кодированные сообщения.

Минут десять я вбиваю ключ в приставку. Появившийся Растр начинает меня донимать:

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

К тому времени, когда я заношу последнюю, двухсот пятьдесят шестую цифру, я несколько зол на Растра и уже сказал ему пару ласковых. Но следующие его слова звучат для меня музыкой.

— Простите, я не понял, — чирикает Растр. — Пожалуйста, проверьте, подключён ли кабель: на линии какой-то шум.

На экране, как цифровой дух, материализуется вторая фигура. И это он, ленивец.

— Так кто ты такой, чёрт тебя дери? — вопрошаю я.

Ленивец глотает «Джолта», подавляет отрыжку и говорит:

— Я — Кодекс, ленивец-криптоанархист.

— Оборудование неисправно, — сообщает Растр. — Пожалуйста, свяжитесь с кабельной компанией.

— С оборудованием порядок, — говорит Кодекс, — просто я шифрую твой канал. Для кабельной компании это выглядит шумом. Как ты уже догадался, то число — твой личный ключ шифрования. Сейчас нас не подслушает ни одно государство, ни одна корпорация.

— Ну спасибо.

— На здоровье. А теперь к делу. У нас есть то, что нужно тебе. У тебя есть то, что нужно нам.

— Откуда вы узнали ответ на вопрос про «Солджер Филд» и желейные бобы?

— У нас есть все ответы. Все двадцать семь.

И ленивец оттарабанивает числа для «Кэндлстик-парк», «Кингдоум», «Мидоулэндс»…

— Если только вы не взломали сейф нашей аудиторской конторы, остаётся одно. Вы подслушивали мои задушевные беседы с Растром. Перехватывали трафик от приставки.

— Как типично. Полагаю, ты думаешь, что мы — кучка социально неадаптированных прыщавых подростков-хакеров, играющих в игрушки с истеблишментом.

— Такая мысль меня посещала.

Но мультяшный ленивец кидает на меня уничтожающий взгляд, — и его, взгляда, реалистичность говорит о куда более высоком уровне технической изощрённости. У Растра выражений лица всего шесть, и все, как на подбор, неказисты.

— Твой брат владеет рекламным агентством, не так ли?

— Да.

— Он недавно подписал договор с «Симолеон Корпорейшн»?

— Да.

— И правительство тут же установило за вашим домом круглосуточную слежку.

Внезапно стеклянный глаз на приставке кажется мне очень большим и внимательным.

— Они посадили жучок на наш инфокабель?

— Им это ни к чему. Кабельная компания рада-радёшенька сделать всю грязную работу сама — ведь, в конце концов, кому она обязана своей монополией? Так что все вычисления, которые вы с Растром выполнили, ушли прямиком в кабельную компанию, а оттуда — правительству. У нас там крот, и он переслал всё нам через анонимный финский римейлер в Йювяскюля.

— Но правительству-то что за дело?

— О, им есть дело, ещё какое. Они собираются уничтожить симолеоны. А в процессе — растоптать всю вашу семью.

— Зачем?

— Затем, что если они не уничтожат электронные деньги, электронные деньги уничтожат их.

На другой день я заявляюсь в офис братца, расположенный в переоборудованном по последней моде здании бывшей электростанции на Вестсайде. Брат заканчивает телефонный разговор и взмахом руки приглашает меня в свой кабинет, просторный, что твоя пещера, с гигантской паровой турбиной посредине, готовой темой для разговора. Ирония, наверное.

— Разве ты не должен сейчас проходить игры за криворуких геймеров? — спрашивает он.

— Избавь меня от братских подколок. Мы, криптоанархисты, люди серьёзные.

— Криптоанархисты?

— Также частенько говорят «панархисты».

— Мило. — Он обкатывает словечко в уме. Небось, уже мысленно начал рекламную кампанию.

— Сегодня ты такой розовый и довольный, — говорю я. — Должно быть, дело в двух имперских пинтах портера «Хог Сити», которыми ты запивал свиные рёбрышки в «Лейквью Гриль» Дивейна.

Он подбирается и настораживается, как будто его снимают скрытой камерой и он твёрдо намерен не дать сделать из себя дурака.

— Откуда ты знаешь, что я ел на обед?

— Оттуда же, откуда знаю, что ты мухлюешь с налогами.

— Что?!

— В прошлом году ты купил в свой головной офис новый диван, с которого положен налоговый вычет. Но этот диван также и кровать, а это у-тю-тю.

— Хакеры, — говорит он. — Твои дружки взломали систему и утащили мои данные?

— Возьми конфетку.

— Я думал, сегодня у них всё под семью замками.

— Доступ к файлам получить сложнее. Но всякий раз, когда информация бежит по проводам, — например, когда Растр помогает Анне с налогами, — её можно перехватить и расшифровать. Потому что ты, братец, купил приставку с настройками безопасности по умолчанию, а умолчальные настройки никуда не годятся.

— Давай к сути.

— Не здесь. Не под колпаком.

— Под колпаком? Что за… — начинает он. Но я киваю на телевизор в углу. С приставки на нас стеклянно пялится глаз объектива.

И вот мы