На мгновение мне показалось, что я проваливаюсь в темную бездонную яму. Что-то горячее потекло у меня между ногами. Нет, это была не кровь, просто я обоссался. "Вверх! Выруливает вверх!" - неистовый крик командира привел меня в чувство. Я судорожно закрутил рычагами, и мы каким-то чудом вылезли из траншеи. Вот, чего стоит американский двигатель!
Вдруг стало тихо. На привычный рокот двигателя я уже не обращал внимания. Среагировал только на то, что закончились душераздирающие звуки выстрелов и взрывов. Как хорошо! Неужели мы живы? Живые!
Лейтенант, наверное, чувствовал тоже самое. Но он мыслил по командирски, поэтому тут же добавил: "Рано радоваться. Посмотрите. Этих проклятых самураев никак успокоить. Они там накапливаются. Сейчас полезут". И они полезли. Застрекотали пулеметы, но приказа двигаться вперёд не последовало. По броне танка шлёпнуло несколько пуль и снова всё затихло. Только за минуту до нас долетел какой-то буквально нечеловеческий вой.
Поглощённый непонятным ужасом, забыв об осторожности, я высунулся из амбразуры. То, что я увидел, меня наполнило ужасом. Между нами и наступающими японцами спокойно и уверенно двигались две машины, поливая вражескую пехоту огненными струями. Напуганные самураи бежали. Несколько человеческих фигур пылало. Они прощались с жизнью, и это было их последняя предсмертная песня.
- Химические танки на базе БТ-26, - с гордостью сообщил лейтенант. - Ну, вот сейчас, пожалуй, и всё. А возможно и ещё немного повоюем. Нет, сигналят на сбор у моста. Поехали, Володька. И смотри, не задави нашу пехоту.
Действительно, в японских окопах уже по-деловому возились наши подразделения. Они поправляли бруствер и откапывали из земли какие-то красные мешки. Поняв, что это такое, я закрыл глаза и засунул голову внутрь машины.
- Ну, ну, - заметил моё движение лейтенант. - А как ты их под гусеницами пропускал, то тогда не отворачивался. Надо тебя представить к награде. Не менее трёх самураев ты точно задавил. И тебя, Олег, тоже представим. Сколько мы снарядов по японцам выпустили! Не менее половины боекомплекта расстреляли.
Что-то мне было не до радости. Наводчик тоже уныло смотрел в сторону. Он всегда был молчаливым парнем, а сегодня, вообще, я с утра не услышал от него ни единого слова.
Вскоре мы уже сидели у полевой кухни. Я пил густой наваристый капустник и вылавливал оттуда куски мяса. Ждали приезда начальства. Что-то меня сморило, и я начал клевать носом, чуть не уронив миску с остатками щей. Увидев мою промашку, бойцы засмеялись, а я немного пришёл в себя. Если подумать, то это хорошо когда люди веселятся. Все живы. Кто погиб, тот, конечно, ужинать не пришёл. А японцы ... Что они мне родственники, что ли. Ну, залезли под танк. Так бои же. Война.
Нет, не лезет сегодня в меня эта каша. И не мне одному тошно. Вот мой товарищ, наводчик нашего танка, тоже отставил миску, не доев и половины. Кстати, как его зовут, забыл. А, вспомнил, Олегом его зовут. Вещий Олег. Смешно.
- Эй, Олег! Чего кашу не доел. Может, сейчас снова вперед пойдем, и некогда будет поесть.
- А ты сам чего не ешь
- Да, как вспомню, как мы этих бедолаг давили, то сразу аппетит пропадает. Тебе хорошо: стреляй и стреляй. А попал или не попал - ты не видишь. Чего молчишь? Целый день молчишь. Ты откуда?
- Я из Киева.
- Ну?
- Что ну?
- Да поговори хотя бы немного. Как в армию попал? Меня, например, призвали год назад, когда я работал на комбайне. С Подолья я родом. Слышал о таком городе как Проскуров. Так моё село где-то примерно в 40 км от города. Яблоновка.
- Про город Проскуров слышал. Но я так далеко на запад еще не добирался. Я студент. Со второго курса меня ... забрали.
- А почему ты тогда не офицер?
- Так я же ещё не закончил. У меня там вышла такая история, что пришлось брать годичный отпуск. Хорошо, что не отчислили. Вот как закончу службу, снова продолжу со второго курса.
- А кем ты будешь?
- Учителем русского языка и литературы.
- А почему не украинского языка? Ты так хорошо по-нашему говоришь.
- Сложный вопрос задаешь. Ты случайно не сексот?
- Кто, кто?
- Ну, стукач, докладываешь начальству ...
- Нет, это я просто такой любознательный. Не хочешь, не отвечай. Что-то меня сегодня на сложные вопросы ведёт. Как у нас шутят: "Наверное, будет дождь". Как думаешь, что с нами дальше будет? Долго ещё эта война продлится?
- Я не знаю, и никто не знает. Может только Жуков ... Вообще-то, японцы вряд ли сунутся. У них другая задача - взять под контроль тихоокеанский бассейн. А относительно украинского языка, то у меня это болит, поэтому так резко и ответил. Извини. Плохо у нас в Киеве с украинским языком. Я так понимаю, что столица Украины становится преимущественно русскоязычной. Так что перспектив у нашей мовы не вижу.
- Но кто-то же должен и украинский учить. Как говорится, чужой язык учи, а свой не забывай. Хотя вот, например, в нашей Яблунивке все только по-украински говорят, а в Проскурове преимущественно по-русски. Честно говоря, мне это не нравится. И церковь закрыли. Там сейчас колхозные склады.
- А ты что не комсомолец? Веришь в Бога?
- Я комсомолец. Бога нет. В этом я сегодня еще раз убедился. Существовал бы Бог, то не позволил бы такого зверского обращения одних людей над