Черепаховый суп Корейские рассказы XV–XVII вв

Перевод с корейского

Издательство «Художественная литература»

Ленинградское отделение

Ленинград 1970

Послесловие М. НИКИТИНОЙ

Комментарии Д. ЕЛИСЕЕВА и Ю. КРОЛЯ

Оформление художника Ю. КИСЕЛЕВА

Черепаховый суп

Перевод Д. Елисеева

Со Годжон^[1]

Мудрое решение

Это случилось, когда Хам Учхи^[2] был еще губернатором провинции Чолладо. Два брата из одной именитой семьи делили наследство. И вот заспорили они, кому взять большой горшок, кому — маленький. Отправились в управу. Хам Учхи, узнав, в чем дело, очень разгневался и велел служителю принести горшки.

— Живо разбить оба горшка, — приказал он, — а черепки поделить между братьями поровну!

Пришлось братьям смириться с таким решением. Тем дело и кончилось.

Могила кошки и змеи

Был один буддийский монах, который ходил по деревням и просил милостыню. Как-то подошел он к деревенскому дому в уезде Чонджу. Подал голос, что, мол, замерз и хочет есть, но не услышал за воротами никакого отклика. Прошло немало времени, прежде чем до него донесся женский плач. Он еще долго бродил вокруг дома и ждал. Наконец вышла старая вдова.

— Я, муж с женой, да еще три женщины жили все вместе в этом доме, — сказала она монаху. — И вот сегодня днем, во время обеда, муж и жена в одночасье погибли. В доме все идет кувырком. Не знаю, что и делать. Умоляю вас, учитель, поймите мое положение, помогите мне!

Монах вошел в дом и видит: в комнате валяются на полу старый мужчина, молодая женщина, кошка и змея. Все мертвые! Монах спросил, как это произошло?

— У женщины внезапно заболел и распух палец, — рассказала вдова. — Потом вдруг распухли ноги, живот сделался как большой глиняный кувшин, и она сразу умерла. А было так: кошка поймала змею, отгрызла ей хвост, но змея была еще жива и укусила женщину. Хозяин в сердцах хотел убить кошку. Кошка с испуга вскочила на полку. Хозяин полез за ней, а кошка прыгнула вниз и поранила ему горло. Он успел еще ударить ее ножом и убил. Сам скончался тоже. — Тут старуха заплакала еще горше.

— Эти четверо, — изрек монах, — в трех своих перерождениях совершили какие-то грехи. Если не позаботиться об их дальнейшей участи, могут произойти большие несчастья!

Он сжег тела мужчины и женщины. Затем взял кошку и змею и закопал их вместе. Люди называют это место Могилой кошки и змеи.

Забеременела от монахини

Был один слуга, внешностью поразительно похожий на женщину. Сызмальства носил он женскую одежду, а когда ему перевалило за сорок, был принят на службу в семью важного чиновника. Работал он с большим усердием, и хозяин всегда ставил его в пример.

Король Седжо,^[3] прослышав об этом слуге, как-то заметил, что положение у него довольно двусмысленное.

— А что думает об этом министр? — помолчав, спросил он министра Годжона.^[4]

— Ваш верный слуга, — ответил Годжон, — немного читал «Провинциальные записки».^[5] Вот что там сказано.

В междуречье Янцзы и Хуайхэ жила некая буддийская монахиня, которая хорошо вышивала. Как-то из одной состоятельной семьи к ней послали девушку обучаться этому искусству. И вот нежданно-негаданно стало известно, что девушка беременна. Когда отец стал бранить ее, она сказала:

— Днем мы вместе с монахиней работали, ночью вместе спали. У меня и сомнения не было, что она такая же женщина, как я, пока не дошло вот до этого!

Семья подала жалобу начальнику уезда, и тот велел публично осмотреть монахиню. И оказалось, что у нее нет ни мужского, ни женского естества. Уездный начальник хотел было отпустить ее, но случившаяся тут некая старая вдова сказала:

— Между прочим, есть такой способ: соленой водой смачивается то место, где бывает мужское естество. После это место должна облизать желтая собачка, и тогда мужское естество появится!

Начальник уезда проверил — в самом деле получилось!

— По закону Неба, — рассудил он, — должны быть инь и ян,^[6] у людей — мужчина и женщина. А эта монахиня не мужчина и не женщина. Значит, закон нарушен!

Он приказал казнить монахиню, и люди между Янцзы и Хуайхэ все остались очень довольны этим.

— Как беспредельно много под Небом странного!

— Изумляйтесь, — сказал со смехом Седжо, — но не пытайтесь постичь!

Попался на хитрость

Хо Сон, князь Конган, характером был тверд. Будучи министром, в делах государственных он проявлял добросовестность. Не выносил мошенничества и в частных делах. Хо Сон не любил, когда к нему обращались с личными просьбами, и если поступало чье-нибудь прошение, он непременно решал как раз наоборот.

Некоего столичного чиновника переводили в провинцию. Он просил, чтобы его послали куда-нибудь на юг, а попал на самую окраину провинции Пхённандо.^[7] Один ученый просил теплое местечко гражданского чиновника в столице, а его нарочно услали учителем в провинцию.

Монах Ильун из обители Хындокса, очень хитрый и ловкий, замыслил перебраться в храм Дансокса. Не выказывая, однако, своего истинного намерения, он попросил князя Хо:

— Слышал я, будто очень уж хороши окрестности вокруг обители Ёнмёнса, что в Содо. Побывать там хоть разок — мечта всей моей жизни. Вот уж будет обидно, если назначат меня в храм Дансокса. Почтительно надеюсь, что вы уважите мою просьбу!

И через несколько дней вышло распоряжение: монаху Ильуну отправиться в обитель Дансокса!

— Этот старый упрямец попался-таки на мою хитрость! — расхохотался Ильун.

Три недостатка

Пхоын, князь Чон Мунчхун^[8], был человеком порядочным, строгих правил. Никто и ни в чем не мог упрекнуть его. Но все же некто однажды сказал ему в шутку:

— Говорят, князь, что у вас есть три недостатка. Знаете ли вы об этом?

— Какие же? — спросил князь.

— Вот, говорят, что если вам случается устроить пирушку с друзьями, вы приходите на нее первым, пьете больше всех и уходите последним.

— Верно, такое бывало… Но тогда я был молод, жил в провинции, и если случалось раздобыть кувшинчик вина, то хотелось хоть разок как следует повеселиться в кругу родных и друзей. А теперь я богат и знатен, всегда у меня полно гостей, и вино не иссякает в кувшинах. Зачем же мне себя ограничивать?

— Говорят