будут судить и без того несчастных людей, на глазах которых рассыпались их империя, их эпоха, их рейх, который должен был стоять тысячу лет. Они уже получили свое наказание, они видели закат своей истории.
Мы ехали по абсолютно пустому разрушенному Берлину. Мы остановились недалеко от огромного здания, стоящего в огне. Его огромные своды и колонны гордо и нерушимо держали на себе тяжёлый груз. Мы шли мимо разбитой мебели, гильз, камней. Пройдя чуть дальше, я наткнулся на разбитое зеркало. Его тёмная почерневшая оправа есть отражение самого времени и его скоротечный ход, но страшнее всего было то, что было в этой оправе. Мои тёмные глаза, худое лицо, шрамы и ссадины, боль и только боль была в моих глазах. Мои руки задрожали. Дыхание стало тяжелее, а сердце бешено колотилось внутри. Четыре года я видел войну, четыре года я чувствовал страх, и вот теперь наступил покой, но какой ценой? Какой? Я из простого паренька превратился в убийцу. Я не хочу в это верить. Ко мне пришло ужасное осознание того, что я наделал. Я потерял человечность, я потерял самого себя. Я не хочу в это верить. Какой ценой я подарил своим потомкам жизнь и мир? Может, для других я герой, но для себя я самый подлый трус, я должен был умереть там, в окопе под Москвой, когда моих братьев просто раздавило пулеметным огнем.
Как тяжело теперь мне вспоминать эти дни войны. Как мне теперь жить с безумными кошмарами и страхом опять услышать взрывы. Я убивал людей, и нет мне прощения. Я подошёл к огромному зданию и поднялся по его холодным ступеням. Тяжёлые капли дождя били по моему лицу, теплый ветер мягко обнимал меня, мои мысли и слезы растворились в розовом небе мая. Я пал на колени на холодные плиты самого сердца этой войны. И поднял свое уставшее худое лицо к небесам и открыл глаза. Надо мной гордо реяло кроваво-красное знамя. От самой Москвы и до Берлина я шёл четыре года. По моим щекам стекали слезы. Я устал от вечных кошмаров и страхов. Я устал от этой жизни с вечным и тяжёлым грузом. Я получил свое наказание. Если когда-нибудь бомбы опять упадут на наши столицы, мы воскреснем из книг и фильмов о героях. И опять трус, выживший в первом бою, доведет эту войну до победного конца.
– Привет, сижу!
– Скажи мне, Серег, зачем ты его отпустил в Афганистан? При твоем положение в партаппарате, этого можно было избежать.
– Можно! Но понимаешь, у Андрея в голове какая-то каша была. С самого детства фильмы про войну, портреты пионеров-героев в школе, «Зарница», потом ДОСААФ. Он и в военное училище пошел из-за этого. Ему все подвиги снились. Танки любил до безумия. Я ему постоянно модели привозил, даже из загранкомандировок. В школе так и дразнили – Андрюха-Танкист. Он так и расписывался потом «Танкист». – И все же ты помог ему улететь туда. Почему?
– Володя, мне казалось, что ему нужно было немного хлебнуть реальности. Проснуться от книжного героизма. Повзрослеть, что ли. – И ты его отправил на войну?
– Да. Часть недалеко от Кабула. Он танкист. Танкистам там работы немного. Пол года, и я его верну домой. А тут фугас. Там в БМП почти все погибли. Андрею повезло. Повезло, что жив, повезло, что рядом с Кабулом, повезло, что борт в Москву улетал, повезло, что друг у меня начальник военного госпиталя. Он ведь не обязан был ехать в первой машине. Переживал за ребят. Писал в письмах, что он офицер, старший товарищ, должен их сберечь. Старший?! Ему только по паспорту было 25, а так пятнадцатилетний пацан. – Как он? Третий день уже в коме.
– Ничего. Врачи говорят, ему уже лучше. .
– А как Дашка твоя?
– Плачет, говорить со мной не хочет.
– А как ты думаешь, что ему снится?
– Все те же танки и все те же солдаты, о которых он так много читал. Может, проснется когда-нибудь от этих снов. – Да, конечно, когда-нибудь мы все проснемся
Эта книга для меня нечто столь маленькое, но прекрасное, то что стоит на пороге чего-то совершенно нового и, может, великого, чего-то такого же простого, но прекрасного, как и эта книга. Я не говорю, что моя книга – лучшее произведение всех времен, я просто хочу сказать, что я сделал все что мог, чтобы сделать эту книгу лучше. Все с чего-то начинают, и, может, эта книга не самый плохой дебют. В этих последних словах своей небольшой истории я хочу выразить благодарность всем причастным созданию данной книги. Но особая благодарность тебе, мой читатель, спасибо тебе за то, что, может, именно ты за простыми словами и простым сюжетом заметишь нечто большее, чем просто повесть о войне и может, именно ты поймешь и почувствуешь все то, что чувствовал я, когда писал эту книгу. Огромное человеческое спасибо. За то что ты мой любимый читатель любишь и читаешь книги. сейчас я с тобой прощаюсь, мой читатель, и надеюсь, что ты когда-нибудь снова прочтешь эту книгу и эти не пустые слова, которые так дороги мне.
Мы ехали по абсолютно пустому разрушенному Берлину. Мы остановились недалеко от огромного здания, стоящего в огне. Его огромные своды и колонны гордо и нерушимо держали на себе тяжёлый груз. Мы шли мимо разбитой мебели, гильз, камней. Пройдя чуть дальше, я наткнулся на разбитое зеркало. Его тёмная почерневшая оправа есть отражение самого времени и его скоротечный ход, но страшнее всего было то, что было в этой оправе. Мои тёмные глаза, худое лицо, шрамы и ссадины, боль и только боль была в моих глазах. Мои руки задрожали. Дыхание стало тяжелее, а сердце бешено колотилось внутри. Четыре года я видел войну, четыре года я чувствовал страх, и вот теперь наступил покой, но какой ценой? Какой? Я из простого паренька превратился в убийцу. Я не хочу в это верить. Ко мне пришло ужасное осознание того, что я наделал. Я потерял человечность, я потерял самого себя. Я не хочу в это верить. Какой ценой я подарил своим потомкам жизнь и мир? Может, для других я герой, но для себя я самый подлый трус, я должен был умереть там, в окопе под Москвой, когда моих братьев просто раздавило пулеметным огнем.
Как тяжело теперь мне вспоминать эти дни войны. Как мне теперь жить с безумными кошмарами и страхом опять услышать взрывы. Я убивал людей, и нет мне прощения. Я подошёл к огромному зданию и поднялся по его холодным ступеням. Тяжёлые капли дождя били по моему лицу, теплый ветер мягко обнимал меня, мои мысли и слезы растворились в розовом небе мая. Я пал на колени на холодные плиты самого сердца этой войны. И поднял свое уставшее худое лицо к небесам и открыл глаза. Надо мной гордо реяло кроваво-красное знамя. От самой Москвы и до Берлина я шёл четыре года. По моим щекам стекали слезы. Я устал от вечных кошмаров и страхов. Я устал от этой жизни с вечным и тяжёлым грузом. Я получил свое наказание. Если когда-нибудь бомбы опять упадут на наши столицы, мы воскреснем из книг и фильмов о героях. И опять трус, выживший в первом бою, доведет эту войну до победного конца.
Эпилог
– Доброго утра, Серег! Все сидишь?– Привет, сижу!
– Скажи мне, Серег, зачем ты его отпустил в Афганистан? При твоем положение в партаппарате, этого можно было избежать.
– Можно! Но понимаешь, у Андрея в голове какая-то каша была. С самого детства фильмы про войну, портреты пионеров-героев в школе, «Зарница», потом ДОСААФ. Он и в военное училище пошел из-за этого. Ему все подвиги снились. Танки любил до безумия. Я ему постоянно модели привозил, даже из загранкомандировок. В школе так и дразнили – Андрюха-Танкист. Он так и расписывался потом «Танкист». – И все же ты помог ему улететь туда. Почему?
– Володя, мне казалось, что ему нужно было немного хлебнуть реальности. Проснуться от книжного героизма. Повзрослеть, что ли. – И ты его отправил на войну?
– Да. Часть недалеко от Кабула. Он танкист. Танкистам там работы немного. Пол года, и я его верну домой. А тут фугас. Там в БМП почти все погибли. Андрею повезло. Повезло, что жив, повезло, что рядом с Кабулом, повезло, что борт в Москву улетал, повезло, что друг у меня начальник военного госпиталя. Он ведь не обязан был ехать в первой машине. Переживал за ребят. Писал в письмах, что он офицер, старший товарищ, должен их сберечь. Старший?! Ему только по паспорту было 25, а так пятнадцатилетний пацан. – Как он? Третий день уже в коме.
– Ничего. Врачи говорят, ему уже лучше. .
– А как Дашка твоя?
– Плачет, говорить со мной не хочет.
– А как ты думаешь, что ему снится?
– Все те же танки и все те же солдаты, о которых он так много читал. Может, проснется когда-нибудь от этих снов. – Да, конечно, когда-нибудь мы все проснемся
Послесловие от автора
Может, книга вышла не самой большой, может, в ней раскрываются не самые сложные и высокие мысли, но эта книга для меня нечто большее, чем просто повесть.Эта книга для меня нечто столь маленькое, но прекрасное, то что стоит на пороге чего-то совершенно нового и, может, великого, чего-то такого же простого, но прекрасного, как и эта книга. Я не говорю, что моя книга – лучшее произведение всех времен, я просто хочу сказать, что я сделал все что мог, чтобы сделать эту книгу лучше. Все с чего-то начинают, и, может, эта книга не самый плохой дебют. В этих последних словах своей небольшой истории я хочу выразить благодарность всем причастным созданию данной книги. Но особая благодарность тебе, мой читатель, спасибо тебе за то, что, может, именно ты за простыми словами и простым сюжетом заметишь нечто большее, чем просто повесть о войне и может, именно ты поймешь и почувствуешь все то, что чувствовал я, когда писал эту книгу. Огромное человеческое спасибо. За то что ты мой любимый читатель любишь и читаешь книги. сейчас я с тобой прощаюсь, мой читатель, и надеюсь, что ты когда-нибудь снова прочтешь эту книгу и эти не пустые слова, которые так дороги мне.
