поставили рядом на полу. Кое-как сложили одежду и легли спать. С команды «Подъем!» все и началось.

Ризван

Вставать в шесть утра, бежать на зарядку и потом стоять в очереди к умывальнику, чтобы привести себя в порядок – вот что приготовило для меня государство.  С каким ужасом я узнал, что помывочный день в армии бывает раз в неделю. И тут тоже не обойтись без очереди, когда на сотню человек приходится четыре душевых установки. Прирожденный чистюля не может позволить себе плохо пахнуть. А еще эта зеленая форма, которая похожа на мешок. Эти сволочи на сборном пункте, папенькины сынки, хорошо пристроились. Открывать ворота начальству и выдавать обмундирование новому призыву – вот в чем заключается их служба. Они надурили меня. Но утром, когда меня забирали, я был не в себе, чтобы спорить о размерах одежды.

Первые дни службы мы практически безвылазно сидели в казарме. Если бы в учебке можно было драться, тот тут каждый зарядил бы кому-нибудь в морду. Нельзя держать вместе столько мужиков разных народов и конфессий в ограниченном пространстве. Но наш кубрик, несмотря на обстоятельства, задыхался от смеха – тут собрались самые прожженные типы, космополиты и братья. Вася Гром, успел жениться, стать отцом и развестись. Когда ему напоминали о крутости звучания его фамилии, он соглашался и советовал прочитать ее задом наперед. Действительно, так выходило еще круче. Отсутствие у Грома переднего зуба придавало его личности особого шарма, этакий романтик с большой дороги. Катаев, детина, ростом выше двух метров, с которым мы выросли в одном дворе, критично отзывался о длине кровати и авторах этого шедевра. Ему приходилось извиваться змеей или класть ступни на табуретку, чтобы ноги во сне не свисали с койки. Таким как он в армии, оказывается, положено доппитание. И тут очередь дошла до меня. «Что скажешь, Тим?» – спросил всегда краснощекий Сега. Не знаю, что двигало мною в тот момент, но я выпалил совсем нетривиальную фразу. «А вы что-нибудь слышали о бешенстве матки?» – спросил я так серьезно, что ни один мускул не дернулся на моем лице.  Это был взрыв истерического смеха. Дикий мужской гогот заполнил все помещение казармы. Остальные солдаты не понимали сути происходящего. Мы держались за животы, а возникавшие небольшие паузы давали лишь немного передохнуть, но в дальнейшем только усиливали общую истерию.

Наше веселье хотел прервать младший сержант Архаров, который для самоутверждения в собственных глазах называл себя зловещим старшиной. Эта астраханская выскочка хотела нагнуть нас в непристойную позу. «Че вы ржете!? Вы сейчас будете «взлетку» вылизывать и драить очки»! – вопил он своим мерзким, сиплым голосом. Мы встретились взглядами. Но тут в дело вмешался рутулец Ризван. Комплекцией похожий на формановского Вождя из «Пролетая над гнездом кукушки». «Слышь, павлин, – спокойно обратился к нему дагестанец, с таким потрясающим, знакомым кавказским акцентом – я тебе сейчас что-нибудь сломаю». Раскрасневшийся как помидор Архаров словно набрал в рот воды. Даю слово, в тот момент он готов был провалиться сквозь землю. Так сдрейфить перед всей ротой – серьезный удар по авторитету дедушки, да еще в должности старшины. А вокруг только и слышалось: «Тим, Тим, продолжай».

Крис

Это был непростой период – время пубертатного возраста. Как раз тогда по городу пронеслась слава о девушке или женщине, которая принимает у себя на квартире бесплатно. Соседи тогда жили в ужасе. Столько использованного материала под окнами – это очень мерзкое и отвратительное зрелище. Да и к тому же, каждое утро (потому что в обед у нее включался платный трафик) на лестничной площадке толпились подростки. Стояли, нервничали, переживали, успеют на прием или нет. Зато выходили оттуда гусарами. Оставалось только взять шашку, оседлать коня и мчаться галопом завоевывать Париж!

В этот день у меня ничего не вышло. Стрелка часов показывала, что Крис пора зарабатывать деньги. «Не переживай, придешь завтра, – ласково сказала она, – я приму тебе первым, малыш». И нежно потрепала меня по голове.

Странные ощущения испытывал я на следующий день. Крис, девушка или женщина, я так и не понял ее возраст, довольно немаленькой комплекции, лежала в позе королевы, поддерживая одной рукой лицо. Другой она ловко закидывала себе в рот сушки. Все внимание этой альтруистки было обращено на телевизор, там показывали что-то вроде «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. «Очень жалко пенсионеров, – с чувством произнесла она, – как подло их обчищают эти мошенники». Я был в ступоре. Мне ничего не оставалось, как пододвинуть стул к этой жрице любви, есть сушки и соглашаться с ее умозаключениями. А где-то в голове, сами собой носились мысли о бешенстве матки, которая представлялась отдельным существом, пожирающим все на своем пути. Откровенно говоря, я испытывал жуткое волнение.

Мой рассказ прервал рев нашего командира капитана Кулешова: «Вы совсем охуели? Быстро всем строиться!» Младший сержант доложил о ненадлежащем поведении в роте, и этим поступком еще больше навредил своему статусу. В течение часа нам говорили о поддержании воинской дисциплины, выполнении приказов старших по званию, апеллировали уставом и грозили дисбатом. Мне, как самому разговорчивому, обещали должность мойщика сортира. Я не смог удержаться. «Разве меня призвали в армию для столь несерьезных дел? – с серьезной миной обратился я к капитану. – Наверное, мне придется обратиться с этим вопросом к главнокомандующему». Кулешов готов был взорваться, похоже он не понял моего юмора.  В эту минуту я чувствовал, что Ризван тянет меня за рукав и еле сдерживался от смеха. В итоге вместо туалета, я оказался на съемках сериала «Жизнь и судьба». Как раз тогда в Ярославль приехал Урсуляк.

Жизнь и судьба

У Урсуляка я проработал недолго. Мне кажется, Сергей и не подозревал о моем трудоустройстве. Солдаты – дешевая рабочая сила, вполне подходящая для массовки в фильме о войне. Нам выдали макеты оружия, кирзовые сапоги, гимнастерки и шинели. Переодевшись в форму наших прадедов, мы получили порцию грима на лица и готовы были исполнить свою героическую роль. Надо было бежать в полусогнутом положении, сквозь взрывы снарядов и нарастающий дым, расстояние равное футбольному полю. Я подошел к этой сцене с полной ответственностью, зная, что снимаюсь в одном фильме с Маковецким. Хотя и он, я подозреваю, ничего обо мне не знал. Нас прогнали несколько раз и отпустили обедать. Борщ, гречка с тушенкой, чай и пирожки – что еще нужно солдату для счастья? Особенно когда тебя изо дня в день кормят отвратительно пахнущим бигусом, а на сладкое дают