- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (16) »
придет скорее Агафон.
Да незачем просить. Он скоро выйдет сам,
Чтоб сочинять стихи. Зимою не легко[5]
Так сделать, чтоб строфа согнулась плавно в стих;
Для этого сюда, на солнышко, придет.
А мне что делать?
Жди, ведь он сейчас придет.
Еврипид (горестно)
О Зевс! Что станется со мною в этот день?
Ей-богу, очень мне хотелось бы узнать,
В чем дело, отчего ты охаешь, кряхтишь.
Не скрытничай со мной: ведь мы с тобой родня.
Сегодня мне грозит огромная беда.
Какая?
Да решить сегодня надлежит,
Жив будет Еврипид иль обречен на смерть.
Как это может быть теперь, когда суды
Не судят, а Совет не заседает: ведь
Сегодня Фесмофорий средний день у нас.
Вот это-то как раз опасность и несет:
Задумали меня со света бабы сжить.
В ограде Фесмофор сегодня их совет,
На смерть осудят там меня.
За что, скажи?
За то, что поношу в трагедиях я их.
И поделом тебе, свидетель Посейдон!
Какой же из беды придумал выход ты?
Поэта Агафона убедить хочу
В храм Фесмофор пойти.
Что может сделать он?
Вмешавшись в их толпу, он в случае нужды
Заступится.
Но как? Открыто иль тайком?
Одетый женщиной, он тайно к ним пойдет.
Уловка хитрая! На это ты горазд!
На штуки разные у нас ты – молодец.
Молчи-ка.
Почему?
Выходит Агафон.
Мнесилох
Да где же он?
Где он? На эккиклеме, вон!
Ужели я ослеп? Мужчин не разгляжу;
К нам приближается Кирена,[6] вижу я!
Молчи! Он пение свое сейчас начнет.
Хитросплетения тропинок муравья?
«В славу подземным богиням[7] зажгите светильники, девы,
И со свободной душой пляску начните и песнь».
«Какого же бога торжественной песней
Почтить нам, скажи? Мы послушно
Готовы богов тех воспеть».
«Приветствуйте, Музы,
Сперва обладателя лука златого,
Создавшего стены в стране Симоента,[8]
Приветствуйте Феба».
«Привет тебе, Феб, подающий
Священные лавры в борьбе вдохновенной
Певцов и поэтов прекрасных».
«Воспойте хвалу Артемиде, богине
Безбрачной, охотнице горных лесов».
«Покорны тебе, прославляем святую
Латоны[9] безбрачную дочь. Хвала Артемиде!»
«Латону прославьте, и стройное пенье
Кифары, звенящей фригийским напевом
Харитам, кружащимся в танце».
«Прославим Латону-царицу
И гимнов источник, кифару,
И звон ее мощный, который, сливаясь
С моей вдохновенною песнью, рождает
В божественном взоре сиянье».
«Еще раз прославим могучего Феба».
«Блаженному чаду Латоны – привет!»
Какая славная, Генетиллиды,[10] песнь!
Она так сладостна, как женский поцелуй,
Волнует сильно так, что, слушая ее,
Я ощущал щекотку даже в заднице.
А ты, о юноша, – когда ты юноша, –
Ответь мне на вопрос, из «Ликургии»[11] он
Эсхила: «Ты пришел откуда, женственный?
Где родина твоя? Что это за наряд?»
И что за смесь всего, что только может быть?
Хоть барбит[12] при тебе, но в платье женском ты,
Под сеткой волосы, а с маслом взял сосуд,[13]
И пояс женский… Как все это совместить?
Ведь невозможны рядом зеркало и меч!
Мужчиной ли растешь, скажи, дитя мое?
Но где твой член мужской, где плащ и башмаки?
Ты женщина? Но груди где твои тогда?
Что скажешь? Ты молчишь, не хочешь отвечать?
Тогда по песням я определю тебя.
Старик, старик! Твою язвительную речь
Я слышал; ею я, однако, не смущен.
Моя одежда мыслям соответствует:
Свой образ жизни должен приноравливать
Поэт к тем драмам, что он сам создать решил.
Так, если драму он про женщин создает,
То к женщинам и сам причастен должен быть.
Над «Федрою» трудясь, захочешь быть верхом?
Героев же творя, в себе найти поэт
Обязан мужество. В ком нет подобных свойств,
Те подражанием