что у тебя депрессия, — припечатала девушка.

Вот так, в двадцать три года, выяснилось, что у меня депрессия. А всё просто потому, что я не люблю выходить из дома, общаться с людьми и вообще — всё окружающее меня слегка не радует. И иногда очень хочется повыть на луну.

Эм, кажется, у меня всё-таки депрессия.

Но я не была бы собой, если бы признала это. Так что, помотав для убедительности головой, я заявила:

— Чушь!

— Детка, не пытайся это отрицать. Да, я обещала не лезть, но ты вынуждаешь меня. В конце концов, я помню, какой ты была всего год назад. Да, мне не всё нравилось, но ты хотя бы была живая.

Я стиснула зубы, сжимая пальцами край столешницы. Подруга ступала на опасную территорию, и она прекрасно об этом знала, но всё равно продолжала шагать по минному полю.

— Не начинай, — негромко, но с плохо скрытой агрессией в голосе произнесла я.

Видимо, почувствовав, что черта переступлена, Вася пошла на попятную.

— Прости, — негромко произнесла подруга, — Просто, чтобы ты знала — я люблю тебя. И поступаю так из лучших побуждений. Если вдруг ты всё же решишь внять голосу разума — позвони вот по этому номеру. Пока, Флорес.

Да, хозяйка цветочной лавки носит вот такую фамилию. Иронично, не правда ли? Но лично я увидела в этом знамение, когда решила, с какой профессией буду связывать жизнь. Когда? Да всё тогда же, год назад. Признаюсь, это решение практически спасло мне жизнь.

Услышав, как звякнул колокольчик, сообщая, что Вася покинула мою лавку. Вздохнув, я обернулась, чтобы убедиться в этом. На столе я нашла белый картонный прямоугольник. Взяв его в руки, я прочитала тисненые черные буквы.

«Дан Воронцов. Психотерапевт»

Ну, приплыли.

*****

— Дан Валерьевич, к вам пришли.

Отодвинув от себя очередную историю болезни, мужчина бросил на селектор недовольный взгляд, словно аппарат был в чем-то виноват. А ведь бездушная машина всего лишь передавала голос миловидной секретарши, которая преданно дежурила за дверью, несмотря на тот факт, что рабочий день закончился двадцать минут назад.

— Кто? — коротко спросил мужчина, нажав кнопку на аппарате.

— Эдуард Гейден. Я сказала, что ему не назначено, и что вы заняты, но он очень настойчив, — в голосе девушки слышалось искреннее раскаяние, — Говорит, что если я сейчас же не впущу его, он меня арестует на пятнадцать суток.

Оно ли заставило мужчину смягчиться, или же имя, произнесенное девушкой, но Дан позволил себе легкую улыбку и куда более спокойным, лишенным всякой агрессии голосом, произнес:

— Всё в порядке, Кристина. Пропустите его.

— Конечно.

— И да, Кристина, — добавил Дан, бросая быстрый взгляд на часы, — Вы можете идти. Я итак вас задержал.

— Мне не трудно! — тут же запротестовал голос секретарши, — К тому же вам может что-нибудь понадобиться.

Мужчина усмехнулся, снимая очки и потирая переносицу:

— Думаю, чашку кофе я и сам смогу сварить. Идите, Кристина. До завтра.

— Хорошо. Всего доброго, Дан Валерьевич, — чуть погрустневшим голосом произнес селектор.

Дверь кабинета распахнулась с характерным, негромким щелчком. Подняв взгляд, Дан едва заметно улыбнулся:

— Когда ты прекратишь издеваться над моими секретаршами, Эд?

Вошедший явно не чувствовал себя виноватым. Проигнорировав очевидный упрек, молодой мужчина прошел вглубь кабинета и вольготно растянулся на диване, на котором обычно располагались пациенты Дана.

— Она была так мила в своем испуге. Так не хотела тебя отвлекать! — хмыкнув, сообщил Эдуард, — Ты в курсе, что она на тебя запала?

— Ей так только кажется, — покачал головой Дан, откидываясь на спинке удобного кожаного кресла, — На самом деле всё это происходит из ее старых комплексов, похороненных в глубоком детстве, но сохранившихся на подкорке мозга. Каждый мужчина, кто хоть как-то обратил внимание на Кристину, рассматривается ею, как потенциальный супруг. Потому что в глубине души она боится остаться одна, вот и цепляется за любой возможный вариант. Плюс, якобы влюбившись в меня — объект, который не ответит на ее чувства, она может отгородить себя от любых других отношений, не боясь, что ей разобьют сердце. Да и безответная любовь — это ведь так романтично, — последнюю фразу мужчина произнес, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе.

Эдуард, выслушав всё это, только покачал головой:

— Клянусь, на секунду я забыл, каким нудным ты можешь быть. Но нет, ты упорно напоминаешь мне об этом своими никому не нужными психоанализами. Эта девушка вообще в курсе, что ты ее читаешь?

Дан пожал плечами:

— Она знала, на что шла, согласившись работать помощником у психотерапевта. Так что, думаю, догадывается.

Выпрямившись на диване, Эдуард бросил на мужчину внимательный взгляд и спросил уже другим, совершенно серьезным тоном:

— Вот скажи мне — тебе не скучно жить вот так, видя всех и каждого насквозь?

Этот вопрос молодого мужчину мучил с того дня, как он познакомился с этим выдающимся специалистом. Свела их вместе работа — Эдуард, выпустившись из университета и закончив при этом факультет криминалистики, пошел работать не куда-нибудь, а в ФСБ. Чем он там занимался, для всех чаще всего всегда было строжайшим секретом и подавляющее большинство дел проходило под грифом «секретно», однако одно его жена и лучшая подруга знали точно — Эд был профессионалом своего дела.

После года службы молодому федералу попалось не самое простое дело. Серийный убийца, когда его всё же удалось поймать, прикинулся психически неуравновешенным, заявив, что все преступления совершала его вторая личность. А психов, как известно, нужно лечить, а не судить. Мерзавцу вместо пожизненного заключения грозила всего лишь специализированная лечебница, с не самыми надежными заборами.

Эдуард оставить этого просто так не мог. Поэтому задался целью доказать, что подозреваемый — совершенно нормальный человек, убивавший людей в здравом уме и твердой памяти. После недолгих поисков, мужчина наткнулся на частную клинику, в которой и работал, по слухам, молодой, но выдающийся специалист в области психотерапии.

Дан, когда к нему в кабинет, без предварительной записи ввалился молодой и чрезвычайно возбужденный мужчина, первым делом хотел вызвать охрану. Однако корочки, который продемонстрировал ему Эдуард, убедили его всё же повременить и хотя бы выслушать федерала. А спустя пару минут, задумчиво почесав подбородок, Воронцов неожиданно для самого себя дал согласие. Он ни секунды не сомневался, что преступник лжет, и доказать это смог бы любой более-менее вменяемый специалист. Однако Дану было любопытно — он