Самая простая заповедь (Анатолий С. Герасименко) Страница 1 - Литвек

Анатолий Герасименко Самая простая заповедь

Звук шагов дробился рассыпчатым эхом, звенел под потолком, играл в прятки между колоннами. Фонарик давал очень мало света: бледное пятно то металось под самые ноги, то вдруг улетало прочь и выхватывало из темноты кусок бетонной стены. Порой казалось, что нет больше на свете ничего, кроме темноты — и сбивчивого шороха шагов.

А потом в темноте нашлась дверь. Запертая дверь.

— Надо подумать, — сказал Клим и опустился на корточки, привалившись спиной к стене. Клим был хрупким и невысоким для своих двенадцати лет, волосы его вились золотистыми кудряшками — про таких детей обычно говорят: «ну что за ребенок, просто ангел». Сейчас Клим не отказался бы на минутку превратиться в бесплотного ангела. От холода зуб на зуб не попадал.

— Надо подумать, — произнес Бася в тон Климу и тоже присел на корточки. Аксель помедлил и уселся прямо на пол. Аксель и Бася смахивали на двух грызунов из старого советского мультика: Бася — худой, высокий и ушастый, Аксель — приземистый, с фигурой, похожей на грушу «конференц».

— А мы точно весь подвал обошли? — спросил Бася. Клим долго смотрел в пол, прежде чем ответил:

— Да.

Аксель вздохнул, встал и перебрался поближе к друзьям.

Клим закрыл глаза. Так глупо все получилось…

По краям восьмиугольной крыши небоскреба стояла бетонная ограда. Сюда часто водили туристов: лучшей площадки для обзора города не придумаешь. Клим, Бася и Аксель смотрели вниз, опершись на ограду локтями. Кроме них, на крыше никого не было. Скорее всего, из-за жары. Полуденное солнце походило на огромный светящийся глаз — беспощадное, жаркое солнце. То самое, кстати, которому поклонялись древние ацтеки. Ацтеков больше нет, а солнце — вот оно.

Клим перегнулся через ограду и пустил по ветру фантик от жвачки. Блестящая бабочка фантика, кружась, опустилась на добрый десяток метров, заплясала в воздухе и стала медленно подниматься, подхваченная восходящим потоком.

— Погода хорошая будет, — произнес Бася.

— Н-да? — спросил Клим.

— Погода будет — дождь, — сообщил Аксель.

— Не пыхти, — сказал Бася.

— Я не пыхтю, — ответил Алексей Алексеев, которого все звали просто Акселем — для краткости.

— Пыхти-ишь, — протянул Бася и принялся шумно отдуваться.

— Неправда, — сказал Аксель. Несмотря на жару, он не снял толстовку, и теперь у него подмышками расплывались темные пятна пота. Плечи Акселя оттягивал рюкзак, на поясе висел смартфон. Сбоку смартфона мигал красный огонек — словно билось рубиновое сердце.

— Завязывайте ссориться, — сказал Клим. — А то Паук кусит.

Пауков было восемь — по числу углов на крыше. Неподвижные, блестящие, они застыли у ограды, словно здесь устроили выставку диковинных пылесосов, у которых по бокам выросли длинные лапы. Передние манипуляторы растопырились в воздухе, будто клешни: режим захвата.

— А что будет, если я вниз брошусь? — спросил Бася.

— Поймают, — сказал Клим. — Верно, Леха?

Аксель прикрыл глаза, огонек на смартфоне замигал чаще. Сигналы нейронов обратились в биты, биты стали незримыми волнами, волны заплясали между базовыми станциями — все дальше, все дальше… Огромный компьютер получил запрос, мгновенно просчитал все варианты развития событий и отослал расчет обратно. Всего лишь компьютер — но могучий и быстрый, как бог. Люди называли его — Талисман. Подобно многим богам, он не был всесильным. Зато Талисман отвечал на каждую обращенную к нему молитву, и взамен требовал от своей паствы исполнения всего двух заповедей.

Одна из них звучала так: «Вовремя плати за трафик».

Другая — еще проще: «Будь на связи».

Очень простые заповеди.

Огонек успокоился. Пакет данных прошел по невидимым сетям, контрольная сумма совпала до последнего бита, и смартфон спроецировал результат прямо в мозг Акселя.

— Вероятность — восемьдесят семь процентов, — сказал Аксель. — И три десятых.

— Что-то мало, — усомнился Бася.

— Тебе хватит, — сказал Аксель.

— Не пыхти, — сказал Бася.

— Пошел к черту, — ответил Аксель. Он завозился, стянул с себя рюкзак и взял его за лямки. Подбросил, поймал.

Паук, что стоял ближе всех, опустил клешни и приподнялся на тонких ногах.

— Ну и что? — спросил Бася.

Огонек ярко вспыхнул. Аксель пожал плечами и швырнул рюкзак за ограду.

Стальное тело метнулось в воздух, брызнула пыль. Хруст и скрежет — будто наступили на пластиковый стаканчик. Паук, словно авангардная скульптура, повис между землей и небом. Задние лапы вцепились в бетон, оставив узкие борозды. Всеми остальными лапами Паук держал рюкзак — тот не успел пролететь и метра. Тихонько запели сервомоторы, Паук втянулся на крышу, подошел к Акселю и положил рюкзак у его ног.

— Вау, — произнес Бася.

— Хочешь — проверь на себе, — предложил Аксель.

Паук убрался прочь.

— Не хочу, — сказал Бася.

— Так, — сказал Клим. — По ходу, перегрелся кое-кто. Пойдем, в бассейне искупаемся.

— И-ха! — закричал Бася. Аксель опять пожал плечами.

Бетонное здание бизнес-центра пронизывали лифтовые шахты. Две шахты выходили на крышу, оканчиваясь павильонами — стены зеркального стекла, плавные углы, прозрачный козырек от дождя. Жаль, что дизайнер, который придумывал эти павильоны, забыл, что на небе бывает еще и солнце.

Клим нажал кнопку вызова. «Дин-дон» — на черной табличке загорелась синяя цифра «1».

— У-у, — сказал Бася. — Полчаса ждать.

— Две минуты всего, — сказал Аксель и принялся надевать рюкзак. Трудно сказать, кому приходилось хуже — нещадно терзаемому рюкзаку или Акселю, который от усилий изогнулся всем телом и напоминал статую Лаокоона.

— Помочь? — спросил Клим.

— Не, — сказал Аксель.

Бася прищурился.

— Аксель, — проговорил он, — а откуда у тебя такой шрам?

Тот посмотрел на руку, поправил задравшийся рукав.

— Это еще до Талисмана, — ответил Аксель. — Фигня одна вышла.

— Обжегся?

— Не, — ответил Аксель, помолчал и добавил:

— Руку в мясорубку сунул.

— Зачем? — удивился Бася.

— Так… — сказал Аксель. — Посмотреть захотелось.

— На что посмотреть? — не понял Бася.