Владимир Сорокин Гамбит Вепря

Президент маленькой европейской страны дремал на волновой кровати, когда его платиновый смартфон, лежащий на тумбе черного дерева, мягко завибрировал. Кровать так мягко и деликатно покачивала его шестидесятивосьмилетнее тело, что приподнимать веки не хотелось. Просто совсем не хотелось. Но смартфон журчал-вибрировал, а значит, был серьезный повод это сделать. Протянув загорелую руку с короткими пальцами, он взял смартфон, нажал кнопку.

— Господин Президент, доставили.

— А… — вспомнил он. — Хорошо.

Положив холодный прибор на место, он потер лицо, мягкое от только что принятой турецкой бани, выдохнул и одним движением мускулистого тела легко встал с поролоновой волны. Президент был невысок, приземист, широкоплеч, лысоват, с широкой шеей и крупной головой; черты его смуглого, чернобрового, волевого лица были правильными, если не считать маленьких, мясистых ушей, словно случайно прилепленных к голове. На Президенте было только махровое полотенце под цвет его тела.

Сбросив влажное полотенце на пол, он прошел в душевую из темно-зеленого, жилистого мрамора. Три широкие душевые лейки нависали слева, но Президент двинулся не к ним, а к трем медным ведрам, висящим на цепях справа. Встав под ведро, он дернул ручку. Ведро стало крениться, обдавая Президента ледяной водой. Окатившись, он глухо ухнул, тряхнул головой и на крепких ногах зашлепал в раздевалку. Там уже ждал слуга. Обтерев тело Президента, он деликатно обрызгал его кельнской водой и помог одеться. Облачившись в просторные бежевые брюки, рубашку без рукавов и легкие ботинки, Президент вышел из раздевалки, покинул банно-спортивный комплекс, сел за руль одноместного электромобиля и поехал во дворец. Следом двинулся широкий электромобиль вооруженной автоматами охраны. Дорога плавно зазмеилась по прекрасно ухоженному парку.

Буки, пихты, ивы, магнолии и всевозможные можжевеловые растения в сочетании с огромными камнями виднелись кругом. Идеальная подстриженная трава зеленела между ними. Проплыл остов великого пятиобхватного дуба, увитый хмелем и диким виноградом; потянулся дивный пруд с любимой беседкой и парой неразлучных лебедей, фонтан с мифологическими скульптурами; показалась гигантская цветистая клумба, в которой работали четверо садовников. Они встали и поклонились Президенту. Он ответно кивнул. Обогнув клумбу, Президент свернул на центральную липовую аллею, широкую и прямую. Расступаясь, вековые липы открывали впереди величественное здание дворца в викторианском стиле. Наплывая, дворец рос, гостеприимно расширяясь. Аллея оборвалась кругом с крестом, замощенным красным карпатским гранитом. Электромобиль пересек крест и остановился у дворцовой парадной лестницы.

Стоящие на входе гвардейцы в ало-золотисто-фиолетовых мундирах вскинули винтовки на плечи, вытянув молодые лица.

Быстро поднявшись по розоватым ступеням, Президент вошел в плавно раскрывшиеся двери. В огромном вестибюле с колоннами его ждал секретарь-референт Стефан. Они уже виделись сегодня, так что двинулись молча, пересекли зал, поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в одну из комнат. Здесь в ампирном кресле сидела полноватая девушка в светлом летнем костюме. Неподалеку стоял рослый мужчина в сером. Пухлое лицо девушки было заплакано, тушь ресниц текла. Запястья ее полных рук стягивали наручники. Завидя Президента, девушка всхлипнула и быстро встала, держа скованные руки перед собой.

— Здравствуй, Валерия! — громко произнес Президент и вдруг нахмурил свои черные брови. — Нет… Что это?

Он подошел к ней, ткнул коротким пальцем в наручники.

— Что это?!

Серый быстро подошел:

— Господин Президент, полковник Шешен распорядился.

Девушка зарыдала, держа руки перед собой. Президент повернулся к Стефану:

— Арестовать!

— Слушаюсь! — ответил тот, приложил смартфон к уху и отошел в сторону.

— Ну что, что, что это, я вас спрашиваю?! — Президент взял девушку за обездвиженные сталью руки. — Идиоты! Какие идиоты! Что это, дубина?!

Серый встал навытяжку.

— Что стоишь, болван, снимай! — рявкнул на него Президент.

Серый снял с девушки наручники. Она зарыдала громче, закрыв лицо руками.

— Валерия… Валерия… — забормотал Президент, достал из кармана пакетик с бумажными салфетками, вытянул пару и, отняв пухлые пальцы девушки от ее зареванного лица, принялся вытирать его. — Черт знает что… прости, прости моих костоломов… идиоты, ну просто имбецилы… садись… присядь, пожалуйста…

Он усадил ее в кресло.

— Воды сюда!

Принесли воды. Со стаканом в руке Президент склонился над плачущей:

— Выпей, девочка моя. Выпей и успокойся.

Валерия выпила воды. Он бережно вытирал ей лицо.

— Всё, всё позади… идиотов больше не будет. И вообще, пошли отсюда. Ты с дороги, голодная?

Девушка всхлипывала.

— Голодная, а как же… Накрыть нам в малой столовой, живо!

Вскоре они сидели в просторной столовой, арочными окнами выходящей в парк. По стенам висела классическая дворцовая живопись.

Девушка уже пришла в себя, но глаза на ее пухлом лице совсем заплыли покрасневшими веками. Слуги сервировали стол холодными закусками, открыли бутылку шампанского, наполнили бокалы и, поместив бутылку в серебряное ведерко, удалились.

Пригубив шампанского, Президент поставил бокал и покачал своей большой головой:

— Милая Валерия, мне так стыдно, ты просто не представляешь…

— Ну… ничего… — вздохнула она, качнув полной грудью.

— Какое там — ничего! Служба государственной безопасности плюнула Президенту в спину. Смачно! И я это так не оставлю. Этот Шешен… он у меня… ладно, черт с ним. Ты в порядке?

— Да, благодарю вас.

— Выпей, выпей.

Она отпила из бокала.

— Выпей еще.

Она выпила еще.

Президент взял палочками теплый ролл с крабом, обмакнул в соус, отправил в рот и стал жевать. Его массивная нижняя челюсть энергично заходила, и задвигались седоватые, ершистые волосы на голове.

— Мне одного хочется, — продолжил он, жуя. — Чтобы ты… ммм… гениальная, несравненная, не держала на меня обиды.

— Я… ничего… — она сделала примирительный жест рукой.

— Ты знаешь меня давно. И надеюсь, поймешь.

Она молчала.

— А вот если ты не будешь есть, я на тебя обижусь! — шутливо прорычал он и хлопнул ладонью по столу.

Устало улыбнувшись, она положила себе крабового салата.

Резко отодвинув тарелку, Президент сцепил перед собой руки.

— Дорогая