снесли месяц тому назад, а на его месте выстроили кинотеатр. Шофер такси посоветовал мне другую гостиницу поблизости. Я заехал туда. Послал письмо с моим адресом домой и вышел купить мыла — я забыл захватить свое и терпеть не могу пользоваться мылом, которое дают в гостинице. Потом я немного погулял, выпил стаканчик в баре, посмотрел на витрины магазинов, а когда я собрался вернуться к себе, обнаружилось, что я не помню названия гостиницы и даже не знаю, на какой она улице. Нечего сказать, положеньице для человека, не имеющего в Лондоне ни друзей, ни знакомых! Я могу, конечно, телеграфировать домой. Но они еще не получили моего письма с адресом гостиницы. А пока что у меня нет ни гроша, я вышел с шиллингом в кармане и истратил его на мыло и в баре. Вот я и сижу здесь с двумя пенсами и не знаю, где переночевать.
Наступило красноречивое молчание.
— Вы, должно быть, думаете, что я вам басни рассказываю, — сказал молодой человек с оттенком обиды в голосе.
— Почему басни? — сказал Гортсби. — Я припоминаю, что и со мной произошел такой случай за границей. И даже нас было двое в тот раз. К счастью, мы вспомнили, что отель стоял на берегу какого-то канала, и когда мы добрались до него, то и отель нашли.
Молодой человек оживился.
— За границей совсем другое дело, — сказал он. — Там можно пойти в консульство, и тебе помогут. А здесь, в собственной стране, ты гораздо более одинок, когда попадаешь в беду. Если я не найду какого-нибудь отзывчивого человека, который одолжит мне немного денег, мне придется провести ночь на набережной. Но я очень рад, что вы не считаете мою историю неправдоподобной.
Он произнес последние слова с большой теплотой, словно намекая, что, быть может, Гортсби окажется тем самым «отзывчивым человеком».
— В вашей истории, — медленно начал Гортсби, — есть только одно уязвимое место: вы же не можете предъявить мыло.
Молодой человек торопливо выпрямился и начал шарить в карманах пальто, потом вскочил на ноги.
— Я, должно быть, обронил его, — с досадой проворчал он.
— Потерять в один вечер и гостиницу и кусок мыла — это уже слишком. Это заставляет предполагать умышленную рассеянность, — сказал Гортсби, но молодой человек не дослушал конца сентенции. Он быстро зашагал по дорожке, высоко держа голову, с видом несколько нарочитой бодрости.
«Жаль, — подумал Гортсби, — кусок мыла, за которым он вышел из отеля, был единственным убедительным пунктом в его истории, и именно эта подробность провалила все дело. Если бы ему пришла блестящая мысль обзавестись куском мыла, завернутым и запечатанным по всем правилам аптечной торговли, он был бы гением в своей области. В этой области быть гениальным — значит обладать способностью все предусматривать».
Рассуждая таким образом, Гортсби встал со скамьи, собираясь уходить. Вдруг у него вырвался возглас сожаления.
На земле возле скамейки лежал овальный сверток, завернутый и запечатанный по всем правилам аптечной торговли. Это не могло быть не чем иным, как куском мыла, и он, очевидно, выпал из кармана молодого человека, когда тот бросился на скамью. В следующую минуту Гортсби уже сновал взад и вперед по сумеречным дорожкам, высматривая молодого человека в светлом пальто. Он уже готов был отказаться от поисков, но вдруг увидел, что молодой человек в нерешительности стоит на краю дороги, явно раздумывая, пересечь ли ему парк или выйти на людный Найтсбридж. Когда Гортсби окликнул его, он круто повернулся с таким видом, словно готов был дорого продать свою жизнь.
— Вещественное доказательство, подтверждающее вашу историю, нашлось, — сказал Гортсби, протягивая ему кусок мыла. — Вы, вероятно, обронили его, когда садились на скамью. Я нашел его на земле после вашего ухода. Простите меня за недоверие, но согласитесь, что я имел на то основания. А теперь, поскольку я сам сослался на свидетельство куска мыла, я считаю, что должен поверить ему. Если я могу хоть немного облегчить ваше положение, одолжив вам соверен…
Молодой человек быстро рассеял все сомнения на этот счет, торопливо, спрятав монету в карман. — Вот моя карточка с адресом, — продолжал Гортсби. — В любой день на этой неделе можете вернуть деньги. А вот ваше мыло, не теряйте его больше, — оно оказало вам большую услугу. — Как удачно, что вы нашли его, — сказал молодой человек; потом он дрожащим голосом прошептал несколько слов благодарности и опрометью бросился в сторону Найтсбриджа. «Бедный мальчик, он чуть было не расплакался, — подумал Гортсби. — И не удивительно. Так сразу, после отчаяния — и такая радость! Это мне наука: никогда не надо слишком много умствовать и судить по первому впечатлению». Когда Гортсби возвращался обратно по той же дорожке, он увидел, что у скамейки, где разыгрался драматический эпизод, пожилой джентльмен шарит тростью вокруг нее и заглядывает под сиденье. Подойдя поближе, он узнал своего первого соседа. — Вы что-нибудь потеряли, сэр? — спросил он. — Да, сэр, кусок мыла.
Молодой человек быстро рассеял все сомнения на этот счет, торопливо, спрятав монету в карман. — Вот моя карточка с адресом, — продолжал Гортсби. — В любой день на этой неделе можете вернуть деньги. А вот ваше мыло, не теряйте его больше, — оно оказало вам большую услугу. — Как удачно, что вы нашли его, — сказал молодой человек; потом он дрожащим голосом прошептал несколько слов благодарности и опрометью бросился в сторону Найтсбриджа. «Бедный мальчик, он чуть было не расплакался, — подумал Гортсби. — И не удивительно. Так сразу, после отчаяния — и такая радость! Это мне наука: никогда не надо слишком много умствовать и судить по первому впечатлению». Когда Гортсби возвращался обратно по той же дорожке, он увидел, что у скамейки, где разыгрался драматический эпизод, пожилой джентльмен шарит тростью вокруг нее и заглядывает под сиденье. Подойдя поближе, он узнал своего первого соседа. — Вы что-нибудь потеряли, сэр? — спросил он. — Да, сэр, кусок мыла.
