побежала к матери, но тигр набросился на нее, оторвал голову и, схватив тело, скрылся прыжками в прилегающих к полю джунглях, оставив голову девочки у ног матери.

Телеграммы, даже срочные, идут долго, и, поскольку мне пришлось совершить путешествие в тысячу миль по железной дороге и шоссе, а последние двадцать миль идти пешком, я прибыл в деревню через неделю после того, как была отправлена телеграмма. За это время тигр убил еще одного человека. Жертвой оказалась женщина, которая прежде жила со своим мужем и детьми по соседству со мной в Найни-Тале. Эта женщина вместе с другими косила траву на горе за деревней. Тогда-то тигр напал на нее, убил и утащил тело на глазах у всех присутствовавших. Крики перепуганных женщин были слышны в деревне. Пока они бежали в Найни-Тал сообщить о трагическом случае, мужчины собрались и отогнали тигра. Они с присущей индийцам убежденностью верили, что я откликнусь на телеграмму, и, желая сохранить труп до моего приезда, завернули его в одеяло и привязали на верхушке рододендрона высотой в тридцать футов. Судя по последующим действиям тигра, ясно, что он лежал где-то поблизости и наблюдал за всем происходившим. Если бы он не видел, как тело поместили на дереве, он никогда бы его не обнаружил, поскольку у тигров совершенно отсутствует обоняние.

Когда женщины сообщили в Найни-Тал о случившемся, муж погибшей пришел к моей сестре Мэгги и сказал, что тигр убил его жену. На рассвете следующего дня Мэгги направила нескольких наших людей в деревню соорудить махан^[12] над умершей и караулить там до моего прибытия, которое ожидалось в этот же день. Получив в деревне все необходимое для махана, мои люди в сопровождении местных жителей направились к рододендрону. Но там они обнаружили, что тигр, забравшись на дерево, разорвал одеяло и утащил труп. И опять безоружные, но исполненные мужества жители деревни вместе с моими людьми пошли по следу тигра. Пройдя полмили, они нашли частично съеденный труп и начали сооружать на дубе махан. Когда работа была закончена, случайно к месту происшествия подошел охотник из Найни-Тала, целый день охотившийся в этом районе. Сказав, что он мой друг, этот человек отпустил моих людей домой, а сам остался караулить тигра.

Мои люди вернулись в Найни-Тал, куда я уже прибыл к тому времени, и рассказали мне о случившемся. Охотник же, его слуга и носильщик с продовольственной корзинкой и фонарем заняли позицию на махане. Ночь была безлунная. Охотнику не верилось, что тигр находится где-то поблизости, и он зажег фонарь, чтобы осветить пространство под деревом. Когда он опускал фонарь на веревке, она выскользнула у него из рук, фонарь разбился и начался пожар. Дело происходило в мае, и в наших лесах все высохло. Не прошло и минуты, как сухая трава и валежник у подножия дерева заполыхали. Проявив большое мужество, охотник спустился с дерева и попытался сбить пламя своей твидовой курткой. Но тут он вспомнил о тигре-людоеде и быстро вскарабкался назад на махан. Горящая куртка осталась внизу.

При свете пожара стало ясно, что труп исчез. Однако к этому времени охотник утратил всякий интерес к трупу; его больше волновали собственная безопасность и тот ущерб, который пожар причинит государственным лесам. Сильный ветер перенес огонь в другое место, но через восемь часов ливень и град погасили его. Тем не менее несколько квадратных миль леса оказались выжженными. Это была первая и последняя попытка встретиться с тигром-людоедом, предпринятая охотником, который вначале чуть не сгорел, а потом едва не замерз. На следующее утро, когда усталый охотник возвращался в Найни-Тал, я направлялся в деревню другой дорогой, не подозревая о том, что произошло ночью.

По моей просьбе жители деревни привели меня к рододендрону, и я был поражен тем упорством, с которым тигр стремился вновь завладеть трупом. Разорванное одеяло находилось на высоте двадцати пяти футов над землей. Следы когтей на коре и на мягкой почве под деревом, а также поломанный кустарник — все это говорило о том, что тигр карабкался на дерево и падал по крайней мере раз двадцать, прежде чем ему удалось разорвать одеяло и унести тело. От этого места тигр тащил труп полмили до дерева, на котором потом был устроен махан. Далее огонь уничтожил все следы тигра и его ноши. Однако, пройдя милю в направлении, которое, по моему мнению, должен был избрать тигр, я наткнулся на обгорелую голову женщины. Примерно в ста метрах начинались густые заросли, не тронутые огнем. В течение многих часов я внимательно осматривал эти заросли на протяжении пяти миль вплоть до того места, где начинается долина. Но никаких следов тигра обнаружить не удалось. (Потом я узнал, что с того момента, когда охотник случайно набрел на махан, и до того, когда тигра застрелили, зверь убил еще пять человек.)

После бесплодных поисков в зарослях я возвратился в деревню, где жена старосты приготовила для меня пищу, которую ее дочери подали на медных тарелках. Хорошенько поев (что оказалось весьма кстати, поскольку у меня ничего не было во рту целый день), я собрал тарелки, намереваясь помыть их в протекавшем поблизости ручье. Увидев это, три девушки подбежали ко мне и забрали тарелки. Смеясь, они сказали, что обычаи их касты — они принадлежали к касте браминов — не будут нарушены, если они помоют посуду, из которой ел белый садху.^[13]

Теперь деревенского старосты уже нет в живых, а его дочери вышли замуж и покинули деревню. Но жива его жена, и вы, читатель, сопровождающий меня в деревню после осмотра местности с вершины горы Чина, должны быть готовы выпить чай, приготовленный на жирном свежем молоке с пальмовым сахаром.

Мы спускаемся по крутому склону горы, у которого расположена деревня. Нас заметили, расстелили на земле небольшой изношенный ковер и поставили два плетеных кресла, покрытых шкурами горала. Рядом с креслами стоит, приветствуя нас, жена деревенского старосты. Здесь нет обычая парды,^[14] и она не смутится, если вы пристально взглянете на нее. А на нее стоит посмотреть: правда, ее некогда иссиня-черные волосы поседели, а цветущие щеки увяли и стали желтовато-белыми, но они по-прежнему гладкие, без единой складки или морщинки. Ее предками были сто поколений браминов, и в жилах ее течет такая же чистая кровь, как кровь основателя рода. Все люди гордятся чистотой своего происхождения, но нигде не относятся к этому с таким уважением, как в Индии. В деревне, которой правит эта милая старая женщина, живут люди, принадлежащие к разным кастам, но ее право на власть не вызывает ни у кого сомнений, и ее слово является законом. И не потому, что за ней стоят сильные слуги (у нее их нет), а потому, что она