эмоций, крепко приправленный адреналином, заполнил организм по самую макушку. Все что мне оставалось — это лежать и бесконечно улыбаться, радуясь такой малости, что живой.

Я бы и дальше продолжал наслаждаться победой, но тут до ушей долетел странный звук: едва различимый шорох, то и дело заглушаемый порывами ветра. Он доносился из-за края площадки, где совсем недавно рос большой куст.

Точно, Костян! Совсем забыл про приятеля, который теперь стоит и не знает, что делать. Уступ сколот, растения нет, остался лишь рискованный прыжок без права на ошибку. Ровно такой же выбор, как и у меня пару минут назад.

— Нашел место и время для загара, — выпалил я заранее подготовленную остроту и умолк, столкнувшись с беспомощным взглядом Костяна. Приятель, который за словом в карман не лез и которому всегда найдется чем ответить, теперь стоял внизу и застенчиво улыбался.

Очередная шутка комом застряла в горле, так и не родившись на свет. Перегнувшись через край, я протянул ладонь другу.

— Давай, Костян… хватайся.

Мы сидели на вершине искусственной горы и смотрели на раскинувшуюся под ногами рыжую долину, именуемую в народе Красногорским полигоном. Некогда закрытая для свободного посещения зона, превратилась в парк экстремальных развлечений, где любители адреналина могли найти занятие по душе. Здесь были фанаты гонок на «квадриках» и «багах», страйкболов и пейнтболов, наземных и воздушных боев беспилотников, паркура, скейтбординга, «кросс-кантри», «фрирайда» и прочего, прочего, прочего, чему названия не знал и даже не подозревал о его существовании. Лично мы с Костяном облюбовали громадные каменные столбы, созданные военными для одних им ведомым целей. Знай себе, покоряли вершины и называли это скалолазанием, пока в один прекрасный день нас не подняли на смех, назвав молокососами-любителями. Оказывается, в среде профессионалов это слово не в чести, зато есть масса других терминов, обозначающих… Я даже не стал вникать в значение таких слов, как «боулдеринг», «клаймбинг», «он-сайт» и «мультипитч». Мне просто нравилось забираться по громадным двухсотметровым столбам, а потом, сидя на прогретой солнцем поверхности, созерцать далекий горизонт.

— Слыхал, к нам завтра новенькие приходят? — Костик прервал затянувшееся молчание. Обычно мы не говорили о делах на вершине, больше молчали или шутили по мелочам, но сегодня приятель решил нарушить негласное правило.

— Да, Олька о чем-то таком упоминала, — вспомнил я. Событие само по себе редкое, чтобы в последний год обучения появлялись новички, да еще сразу двое. По этому поводу девчонки из класса устроили многочасовую переписку и сорвали свидание. Что самое обидное — первое, после двух месяцев вынужденной разлуки. Олька на каникулы укатила с предками в Латинскую Америку, а когда вернулась, даже толком поговорить не успели: то с маман по магазинам, то к тете в гости, то подготовка школьного эссе, за который Галина Николаевна, наша классуха, три шкуры сдерет, если не увидит на столе первого сентября.

Вчера мы-таки умудрились вырваться на совместную прогулку в парк, но лишь для того, чтобы слушать бесконечно тренькающий телефон. И даже любимая сладкая вата не смогла отвлечь Ольку от увлекательной переписки.

Честное слово, даже обидно за пацанов стало. У нас тоже был свой чат, только крайне тухлый, если сравнивать с девчоночьим. Раз в неделю Паша запостит пошлый анекдот или картинку, Дюша напишет свое любимое «гы-гы», а проснувшийся ближе к ночи Кузька начнет донимать про домашнее задание. И ведь все равно не сделает, а будет караулить утром в коридоре с извечной просьбой «дай списать».

— Чего еще Олька рассказывала?

— Да ничего особенного, — пожал я плечами, — вчера толком не поговорили. Знаю только, что новенькие будут, вот и все.

— Вот и все, — передразнил приятель, — Кит, нельзя настолько быть похеристом. Я понимаю, что у тебя есть девушка и все такое, но на коллектив забивать нельзя. Ты хоть иногда интересуйся жизнью класса, а то живете с Олькой, словно на другой планете.

— И?

— Что и? — не понял Костик.

— И я интересуюсь, кто приходит.

— Интересуется он… Хоть бы потрудился изобразить любопытство на лице.

Костик замолчал, швыряя камешки вниз. Приятеля хватило ровно на десять секунд тишины, после чего он не выдержал и выдал:

— Приходят парень и девчонка, причем девчонка симпотная.

— Откуда народ знает или снова Зарубина разболтала?

— А то, — подтвердил Костян.

Маргарита Зарубина — дочка завуча и по совместительству главный трепач нашего класса, а может статься, что и школы в целом. Она одной из первых узнавала информацию от родительницы, ну и разбалтывала по секрету всему свету. А то, чего не знала — придумывала, пугая особо доверчивых внезапной контрольной по математике или проверками из министерства образования. Один раз Кузьку едва до сердечного приступа не довела, рассказав про открытый урок, на котором будет проводиться поголовный опрос и только попробуй проколись. А у парня не то что домашка не сделана, он в принципе не в зуб ногой по химии. Все эти валентности и органики были столь же далеки от Кузькиной головы, как и звезды на небе.

— Насколько симпотная?

— Тебе-то чего, Кит? У тебя Олька есть.

Мне и вправду было неинтересно, а вот Костика буквально распирало изнутри. Не дождавшись ответа, он протараторил:

— Говорят, она прямо модель, хоть сейчас на обложку журнала. И фигурка, и личико, и ноги от ушей.

— И сиськи большие, — добавил я до полноты картины.

— Ты рот-то не разевай раньше времени, и без того целая толпа женихов выстроилась.

— Да я не претендую.

— Смотри, а то все Ольке расскажу.

Расскажет он, как же. Костян мог быть еще тем засранцем, особенно в мелочах, но когда речь заходила о главном, не было на свете человека надежнее. Мы дружили с ним с самого детства, с той самой поры, когда худого пацаненка привели в третий «В» класс, представили Константином Лощинским и усадили со мной за одну парту. Мы подрались в тот же день, помирились, да так и продолжили сидеть вместе.

— Я тебя иногда к нему ревную, — призналась как-то Олька, когда я сорвался со свиданки, чмокнув девушку на прощанье.

— Чего это?

— Позвонил и ты сразу бежать.

— Он мой друг.

— А я твоя девушка.

— Оль, ему помощь нужна.

— Знаю я эти ваши…, опять ехать на деревню к дедушке, перетаскивать рухлядь? А если мне помощь понадобится?

— Я буду рядом.

— А если нам одновременно будет нужна помощь, кого выберешь?

— Оль, не начинай…

— Ты не