поводу чего*то между собой, где*то в районе его колен.
Странные жалобы поступали на него от чужих людей, недоброжелателей. Долгое время Марксэн жил в «мосфильмовской» гостинице, которая в те дни была черным притоном. Вдруг директор этого притона позвонил мне и сказал, что собирается выселить Марксэна.
— За что?
— За антисанитарное поведение.
— У Марксэн Яковлевича такого быть не может.
— Ну, тогда объясните мне такой поступок…
— Какой?
— Мы вскрыли крышку бачка в туалете и нашли там сто семьдесят две оловянные вилки, которые к тому же оказались в поломанном и искалеченном состоянии…
— Ну и что?
— Мы убеждены, что это он сделал.
— Как?
— Не знаю как. Но мы открыли его бачок и нашли сто семьдесят две вилки. А в буфете — ни одной.
Я разыскал Марксэна.
— Какие вилки? Ну идиоты. Они же мне их и подложили.
— А зачем им это делать?
— Ну что я, их туда складывал, что ли? Конечно подложили.
— А почему такая странная подстава? С вилками?
— Что в ней особенно странного? Ничего странного нет. Я тебе говорю, что этого не делал. Они подложили…
Эта загадочная, так и не выясненная история говорит о какой*то Марксэновой тайне. Потому что если бы такое случилось со мной, я бы тут же вызвал судмедэкспертизу, попросил проверить, в своем ли я уме. Но никакого решительного противодействия со стороны Марксэна не поступило. Он просто настаивал, что сделал это не он, а его враги…
Но все это вроде как шутка, а если всерьез, то Марксэн, конечно, один из самых ярких и чистых людей, рожденных тоталитарным временем. И о коммунизме судить надо по этому благороднейшему, талантливейшему человеку. Сейчас его питает ностальгия, и, я надеюсь, она еще даст ему глотки подлинной художественной свободы, вольности, красоты. Когда я смотрю финал райзмановского «Коммуниста», понимаю, что такое коммунизм, коммунистическая идея. Когда смотрю на Марксэна, понимаю, какой непомерной сложности эпоху мы прошли, какой колоссальный тектонический сдвиг пережили потом. Но мы*то все захватили это лишь краешком, мы были скорее лишь зрителями эпохи. А вот Марксэн — настоящий великий ее участник, ее творец, ее герой, ее жертва, ее любовник, ее баобаб…