Ярослав Склянной Де-Вита. Часть 1

I. Часть: Когда всё совпало

I. Дворец Жака

Большой зал, где каждые будни не утихал оркестр с вечно мерцающим на возвышенной части зала дирижером был, как и прежде в минувшие для нас дни среды набит людьми по очередному важному случаю. Событие и оркестр могут подождать немного, пока вы не вообразите себе тот зал и помпезность здания, где сегодня начинается сия лирическая с переходом в трагедию история.

Этот дворец тируамского священнослужителя Жака был выполнен в романском стиле и с момента его постройки, он ничуть не утратил узы, которые его связывали с этим стилем и той идеей, которую хотели изобразить в дворце романским почерком. Дворец до сего момента живёт с опорами, которым свыше шестисот лет и за которыми, то и дело следил сам монсеньёр Грен Туальдьё. Туальдьё многое сделал для этого дворца. Когда монсеньёр стал заведующим в части внешнего вида города Тируам, первое, что он сделал, так это восстановил внешний лик этого дворца, как и, впрочем, многих других памятников предыдущих эпох в этом городе. Но у Туальдьё и дворца Жака были с самого начала исключительные отношения. Грен Туальдье как-то издал приказ о том, что нужно ухаживать и восстанавливать сей дворец раз в десять лет, а близлежащая площадь Роберти Третьего быть в чистоте и привлекать горожан со всего Тируама.

Кажется, мы немного отвлеклись от нашего дворца. Хотя то, что вы знаете местного смотрителя за внешним обликом города, уже хорошо, и если что, то вы знаете кто виноват или кого нужно хвалить. Так вот, дворец священнослужителя Жака был уже не совсем в стиле романизма. Несмотря на узнаваемость уже названного стиля в дворце, барокко насело также хорошо и без изъянов. Сочетание этих стилей тяжело представить, так как они максимально про разное. Но этот дворец, изначально бывший в белоснежной чистоте внешней, чистым от излишних деталей и стройным из-за своей точности, спустя четыреста лет своего романизма, надев барокко в тех местах, где он сам не терялся и не заканчивал романизм. Это отчётливо видно в фасаде здания, от чистой и лишь слегка расчерченной груды точных своим резцом камней исходили барочные орнаменты, вплетённые в карнизы и убегающие в пилоны что у входа в дворец. Полукруглые окончания длинных окон с незамысловатым рисунком тоже не оставались без внимания и были в объятиях более простых орнаментов стиля барокко. Выше, где дворец уже уходил в крышу, фасад делал мягкий прыжок в стороны, увеличивая тем самым площадь, размах, а соответственно и величие верхней части дворца. А сама же крыша была выполнена черепицей морковного цвета и хорошо сочеталась с белым цветом всего остального фасада м даже теми глубоко-синими от свободного внутри пространства окнами. Окна были не просто длинными, они увеличивали размер этажа и направляли взгляд зрителя на верх, где на верхних карнизах стояли статуи маленьких ангелов, по легенде однажды защитившие этот дворец от завоевателей, когда тут разгоралась война с другими королевствами. После того случая, количество статуй ангелов увеличилось, и считается что всякий, кто сюда заходит будет охраняем этими ангелами.

На этом моменте, мы можем уже рассмотреть сей дворец изнутри и наконец обратить внимание на тот большой зал. Перед входом мы можем заметить другой гранит на полу. Этот более благороден цветом и близок своей насыщенностью к нашей душе. Дворец встречает хорошим настроением и это видно сразу по большим дверям, которые распахиваются почти до стен и сквозь которые могут течь несколько потоков людей. Из-за хорошего витража, улица не кажется какой-то суровой и меланхоличной какой была до того, как вы зашли во дворец. Сразу войдя, мы можем увидеть коридор с двумя дверьми расположенным по сторонам, ведущим, то на балконы большого зала, то в гримёрную для актеров, то в кабинеты для гостей. А ещё одна дверь, что идёт прямо со входа, заводит нас в тот самый большой зал. Войдя в неё, мы переносимся в другой мир, иначе объяснить наше ощущение, что мы крохотные существа, попросту нельзя. Наверху мы наблюдаем сложный симметричный узор из люстр и светил, так ярко и грандиозно освещающих этот зал. От потолка аккуратно и не принуждённо спускается потолочный плинтус, где барокко поиграло с узорами как нигде в этом дворце. Стены в дворце были гладкие и всё, что их делало интересными для гостя, так это картины и статуи раскинувшиеся по углам зала. Все статуи были королями первой династии, которые чудом сохранились и остались целыми в этом дворце. Эти статуи стояли на колоннах, также выполненных изначально в романском стиле, но после разукрашенные барокко. Все детали, стоит отметить, были выполнены в тёплых цветах и оттенках, преимущественно в коралловом, оранжевом и бардовых тонах. Несмотря на возможность, золото старались добавлять меньше и к месту. Было тяжело найти хоть какой-то ясно видимый элемент интерьера, внутреннего убранства, где фигурировало бы что-то золотое. И из-за этого, когда это что-то позолоченное или же полностью золотое попадалось, то оно обретало ту самую, истинную ценность.

Больше нельзя ждать и задерживать события, нужно побыстрее переходить с ждущему своего момента появления, оркестру. Хоть сейчас люди просто собираются и до начала события ещё есть ворох времени, нам стоит поторопиться и отдать уже дань уважения оркестру и тому месту, где они собираются сегодня представлять нам «Змеиного короля и рыцаря из Лариоты». Сам оркестр должен был располагаться на той сценке, где, как и в любых других были деревянные полы, кулисы и занавес, хоть этот и отличался своей тканью, которая всем видом показывала свой кич и благоговение. Но было кое-что, что отличало эту сцену от множества других. Занавес в этой сцене, сам по себе уже бывший необычайностью, при раскрытии, заходил за барочные пилоны, любезно скрывающие занавес во время представления и придававшим любому выступлению на той сцене драматичности. Перед сценой располагались восемь рядов мест, предназначенных для зрителей, предпочитающих смотреть представления сидя. Эти ряды были разделены ещё на два ряда, чтобы от середины сцены, до входа в зал могла простираться ковровая дорожка и соответственно те, кто освободился от деловых встреч, проводимых в кабинетах, могли без проблем приходить и усаживаться на места.

Сам оркестр уже во всю сидел на местах и готовился к грядущему выступлению, где, как я уже имел честь рассказать, будут представлять вышеназванную сюиту.

Сия сюита была про то, как один человек низших слоёв общества, собрал такую-же братию и устраивал беспределы на улицах города в целях привлечения внимания на проблемы таких